Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

Со всей силой, накопившейся в его правой руке после того, как он потерял левую, Орри толкнул Хантуна в сторону Эштон. Очки Хантуна слетели с носа, и он чуть не наступил на них. Эштон разъярилась как фурия, она привлекала всеобщее внимание, и ее нужно было поскорее увести.

Кое-как нацепив очки, Хантун подбежал к жене:

– Мы уходим!

– Нет. Я не готова…

– Мы уходим! – закричал он, и все снова повернулись к ним.

Хантун толкнул жену, она возмутилась, и тогда он толкнул ее снова. Эштон поняла, что Хантун в истерике и его нужно опасаться. Продолжая упорствовать, она может потерять все, что завоевала. Холодно улыбнувшись брату, она вывернулась из руки Джеймса и пошла к выходу.

Хантун поспешил за ней, яростно потирая кончики пальцев.

– Добрый вечер, – бормотал он на ходу. – Извините нас… Добрый вечер… – И помчался вниз по лестнице.

В стороне Питерсберга заговорила артиллерия. Люстры в здании качнулись. Меммингер смотрел на Орри пустыми глазами, а Бенджамин, снова сама любезность, с улыбкой утешал Мадлен.

– Ни разу в жизни не видел столь постыдного поведения, – сказал он. – Я вам сочувствую. Я искренне убежден, что дикие обвинения той молодой особы – ложь…

Мадлен дрожала. Орри быстро подошел к ним и с отвращением увидел, как мгновенно изменился Бенджамин. Министр стряхнул с себя роль друга и стал представителем правительства, произнеся всего два слова:

– Не так ли?

Орри никогда не любил свою жену и не восхищался ею так же сильно, как в тот момент, когда она спросила:

– Господин министр, я обязана по закону отвечать на ваш неучтивый вопрос?

– По закону? Разумеется, нет. – Бенджамин смотрел на нее, как кот на мышь. – И я, безусловно, не хотел быть неучтивым. Тем не менее ваш отказ кто-то может воспринять как признание.

– Я желала бы услышать ответ одной из первых, – фыркнула дама с бородавкой. – Было бы просто позором, если бы кто-нибудь из нашего собственного военного министерства оказался женат на цветной женщине.

– Да будьте вы все прокляты с вашей спесью! – воскликнула вдруг Мадлен.

Женщина отскочила в сторону, словно ее ужалили. Орри подошел к жене, как-то сумев обуздать всю бурю эмоций, охватившую его в эти несколько минут, – изумление, тревогу, ярость, смущение – и спокойно коснулся ее руки:

– Идем, дорогая. Нам тоже пора домой. – Он мягко взял ее под руку. Казалось, Мадлен вот-вот упадет в обморок.

Каким-то чудом он провел ее мимо затхлых теток в прошлогодних платьях, слишком нарядных служащих, Меммингера, помощника главного инспектора, который стоял возле чаши с пуншем, разинув рот. Жаркий ветер с шуршанием несся через площадь Капитолия, взметая в воздух мусор. Пыльные облака были такими густыми, что углы зданий казались размытыми.

– Как она узнала?

– Кто ее знает. Она говорила что-то о капитане Беллингхэме. Никогда о таком не слышал. Такое звание может означать и армию, и флот, а может быть просто фальшивкой. Я проверю по спискам, хотя сейчас все так перепуталось, что мы не знаем и половины имен тех, кто служит. Но не сомневайся, я попытаюсь. Мне хочется найти этого мерзавца.

– Я не ответила министру. Он не имел права спрашивать!

– Не имел.

– Это повредит тебе в министерстве?

– Нет, конечно, – соврал Орри.

– Если я отказалась отвечать, означает ли это признание?

Орри промолчал, и Мадлен схватила его за руку и тряхнула; шпильки вылетели из ее волос, темные локоны рассыпались и мгновенно запутались на ветру.

– Это так, Орри?! Говори правду! Правду!

– Да, – тихо ответил он под вой ветра. – Боюсь, это так.

Глава 107

Хотя деньги у нее заканчивались, Вирджилия потребовала один из лучших номеров в «Уилларде».

– У нас есть номера подешевле, – сообщил портье. – С кроватями поменьше.

– Нет, спасибо. Мне нужна большая кровать.