Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

На следующий день с почтой его ждал приятный сюрприз – небольшой пакет, отправленный из Фредериксберга в конце ноября. В нем оказался сборник стихов Александра Поупа «Опыт о человеке» – маленькая книжица в кожаном переплете. На форзаце было написано:

Капитану Чарльзу Мэйну в действующую армию, Рождество 1861 года.

Внизу стояла подпись: «А. Барклай». С книгой была еще короткая записка: «Очень жаль, что вы не застали меня, но я надеюсь на новую встречу». В изящных линиях и завитушках ее прекрасного почерка Чарльз словно воочию увидел ее саму.

Многие солдаты носили с собой маленькие книги Нового Завета в карманах кителей или рубашек. Это подало Чарльзу идею. Стащив где-то лоскут мягкой кожи, он с помощью своего набора для починки сшил небольшой мешочек на завязке и приделал к нему длинный шнурок, чтобы можно было надевать на шею. Потом положил туда книгу и пристроил мешочек на грудь под рубашку. От этого почему-то сразу стало теплее на душе.

Несколько дней подарок поднимал ему настроение, даже несмотря на соседство фон Гельма. Немец приходил и уходил, почти не разговаривая с Чарльзом, хотя в глазах его всегда горел недобрый огонек. Как-то вечером, когда у Чарльза разболелся желудок и он решил не ходить на представление бродячих артистов, которые привезли в лагерь известную комедию «Бокс и Кокс»[16], в палатку неожиданно заглянул его старший сержант.

– Что случилось, Рейнольдс? – спросил Чарльз.

– Сэр, я… – Сержант покраснел. – Я просто подумал, что мой долг – поговорить с вами.

– Валяйте.

– Дело в том, сэр, что лейтенант Вандерлей и рядовой Грэмм тратят кучу собственных денег, покупая у маркитанта выпивку и угощая других парней. Так они… э-э-э… проводят предвыборную кампанию.

– За кого?

Сержант судорожно вздохнул, а потом выпалил:

– За лейтенанта фон Гельма!

Боль в животе по-прежнему не отпускала, да и усталость давала о себе знать, поэтому Чарльз раздраженно сказал:

– Все равно не понимаю. Черт побери, говорите прямо!

Петеркин Рейнольдс грустно посмотрел на него:

– Они хотят выбрать его капитаном, сэр…

Через час вернулся фон Гельм, источая пары бурбона.

– Пропустили отличный спектакль! Эти актеры… – В безучастном взгляде его карих глаз мелькнуло удивление, когда он заметил перемены в обстановке комнаты. – Эй, что здесь случилось? Где мои вещи?

– Я их перенес, – отозвался Чарльз, лежа на своей кровати и не вынимая изо рта тлеющей сигары, зажатой между зубами. – В дом руководителя вашей предвыборной кампании.

– Моей… – Фон Гельм моргнул. – А-а, ну да… – Почему-то суровый взгляд Чарльза его совсем не смутил; возможно, лейтенант просто был слишком пьян. – Отлично. – Уголки его губ поднялись, словно кто-то дернул их за веревочки. – Спокойной ночи, капитан. – И ушел.

Чарльз выхватил изо рта сигару и разразился потоком проклятий, скрывая за яростью горечь поражения. Ему было всего лишь чуть больше двадцати, а он уже чувствовал себя вдвое старше. Он встал с кровати, ощущая на груди кожаный мешочек с книгой внутри. Ну что ж, по крайней мере, теперь обозначилась линия фронта. Капитан Мэйн против позера и интригана из Чарльстона.

Внезапно вспомнив кое-что, он вышел наружу и начал дергать деревянную табличку, пока не оторвал ее. Потом снова зашел в дом, бросил ее в огонь, глядя, как пламя медленно пожирает дерево. «Приют джентльменов»? Ну уж нет! Возможно, слово «джентльмен» подходило для какой-то другой армии, но точно не для этой.

Глава 50

Постучав в дверь кабинета, Стэнли сильно нервничал. Он был уверен, что министр уличит его в предательстве, уволит или, по крайней мере, понизит в должности.