Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

Тела убитых янки начинали смердеть, и вонь уже отчетливо чувствовалась в холодном воздухе. Но Чарльз не хотел уходить без боеприпасов к своей находке. Вскоре он нашел солдата, который стрелял из нее. Вулнер уже снял с него ботинки и обшарил карманы, не обратив внимания на три магазина необычной цилиндрической формы. Чарльз поднял из травы похожий на трубку магазин, лежащий рядом с коченеющей рукой. Внутри обнаружилась пружина и вставленные один за другим семь патронов. Теперь стало понятно, для чего предназначалось загадочное отверстие в прикладе.

– Значит, эта штуковина так быстро стреляла? – спросил подошедший Вулнер. – Никогда такой не видел.

– Будем надеяться, что не увидим таких много. Я нашел патроны. Хочу испытать.

Солнце наконец пробило туман длинными сияющими лучами. Кавалеристы погрузили раненого янки на спину лошади Лумиса и, оставив мертвых, направились к лагерю. Джулиус Вандерлей пропустил короткую перестрелку, так что фон Гельм теперь скакал рядом с ним, описывая все в красках.

Кровоточащая рана янки залила всю лошадь. Когда они добрались до лагеря, Лумис обернулся и дотронулся до него:

– Эй, янки, очнись!

Солдат был мертв. Лумис внезапно побледнел и рухнул на землю без чувств.

Измученный и все еще не до конца пришедший в себя, Чарльз приказал похоронить умершего, отпустил людей, а потом занялся Бедовым – расседлал, тщательно вычистил, накормил и дал воды. От его глаз не укрылось, что фон Гельму на все это понадобилось втрое меньше времени и обращался он со своей лошадью небрежно и равнодушно.

Закончив работу, Чарльз ласково похлопал серого по холке и пошел в сторону кухни, чтобы наконец наполнить давно бурчащий желудок. Фон Гельм повернул к дому, который он теперь делил с Чарльзом. Даже в первые дни, когда немец только появился, они лишь изредка обменивались короткими фразами, если того требовала обычная вежливость или служебные дела. С этого дня Чарльз намеревался разговаривать с новым соседом еще реже.

День уже подходил к концу, когда он нашел Кэлбрайта Батлера, чтобы доложить о перестрелке у железной дороги.

– На мой взгляд, это было совершенно бессмысленно, – сказал он. – Таких стычек следует всячески избегать.

Батлер откинулся на спинку складного стула, солнце светило ему в спину, и лицо оставалось в тени.

– Вы не все мне рассказываете, Чарльз. Эб Вулнер уже приходил. Он тоже считает, что вам не стоило ввязываться в эту переделку, но он также рассказал, как именно все произошло. Из-за немца.

– В первый и последний раз, сэр, – пообещал Чарльз.

– Я ведь вас предупреждал, – сказал Батлер не столько с упреком, сколько с сочувствием. – Может, мне удастся добиться перевода для этого крысеныша. Должен заметить, что он произвел довольно сильное впечатление на Вандерлея. Ваш второй лейтенант поет ему осанну и сравнивает со Стюартом. Всем говорит, что фон Гельм служит примером первой заповеди Джеба: на врага скачи галопом, от врага – рысью, и не важно, что после твоего галопа рысью идти уже будет некому.

– С лейтенантом фон Гельмом больше проблем не будет, обещаю, – сказал Чарльз, хотя уже не так уверенно. – Есть какие-нибудь новости об Амбруазе?

– Нет, сегодня снова ничего. Честно говоря, я не думаю, что мы вообще когда-нибудь узнаем, что случилось.

Чарльз мрачно кивнул, а потом рассказал о своей находке.

– Хочу завтра испытать ее на плацу. Все равно потом от нее толку не будет – кроме этих трех трубок, боеприпасов к ней нет. Двадцать один патрон.

– Мне бы хотелось посмотреть ее в деле.

– Я дам вам знать, когда поеду, сэр.

Устало отсалютовав, Чарльз вышел от командира, который еще какое-то время после его ухода печально смотрел на опущенный полог палатки, потом удрученно покачал головой и вернулся к своей работе.