Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

– Да, он был адвокатом, только вполне заурядным. Вот его отец действительно имел успешную практику, открыл свое дело вместе с тремя партнерами. Он и заставил их взять его сыночка в контору, и это было серьезной ошибкой. Отцовские деньги и вся эта великосветская жизнь погубили его. Так бывает. Когда он писал краткое изложение дела или даже изредка выступал в суде по какому-нибудь несложному разбирательству, он обычно бывал пьян. И как только его отец сошел в могилу, партнеры указали Гельму на дверь. Больше его никто взять не пожелал. Даже твой родственник Хантун отказал ему в поддержке. Только полученное наследство помогло ему выжить. Это совершенно никчемный человек, Чарльз. И что еще хуже – он сам это понимает. А неудачники часто бывают весьма мстительны. Так что будь с ним начеку.

И наконец, личной причиной, побудившей Кэлбрайта Батлера отправить к Стюарту именно Чарльза, было душевное состояние капитана. С самого Рождества Чарльз был мрачен и удручен, и Батлер не мог этого не заметить. Однако даже короткое пребывание в известном своим весельем лагере Стюарта не слишком развеяло тоску Чарльза, хотя он был принят лично бригадным генералом, а также вместе с обоими лейтенантами получил сердечное приглашение на офицерскую пирушку. Там Чарльз и узнал, что знаменитые Черные всадники Четвертого Виргинского теперь скачут на лошадях всех мастей.

Южнокаролинцы не знали недостатка в представительницах прекрасного пола, которые вертелись возле лагеря практически круглые сутки, прослышав о часто проводимых здесь вечеринках и веселом нраве генерала, большого любителя женщин. С одной из таких дам познакомили и Чарльза. Это была мисс Белле Эймс из Фронт-Ройал, и, поскольку воздержание его длилось уже чересчур долго, он договорился с ней о свидании в ближайшей гостинице, где мисс Эймс и осталась на всю ночь.

Мисс Эймс забыла спрятать свое письменное свидетельство, которое получали только самые хорошенькие из женщин. В этом документе их именовали почетными адъютантшами генерала Стюарта, причем каждый был заверен его подписью и личной восковой печатью. После того как Чарльз и мисс Эймс дважды занялись любовью – темпераментно, хотя и довольно равнодушно, – они обнаружили смятое свидетельство прямо под ее худосочными ягодицами. Чарльз засмеялся, а она рассердилась. Мисс Эймс так и не узнала, что ее любовник в самый разгар их утех с изумлением и даже страхом вдруг увидел перед собой лицо Гус Барклай.

– Сэр, хотите, чтобы я вернулся и посмотрел получше? – спросил разведчик.

– Зачем? – Фон Гельм втиснулся между ними на лошади. – Наверняка там наши ребята, кто же еще?

Чарльз вдруг почувствовал страшную усталость.

– Вы так уверены в этом, лейтенант? – спросил он.

Странно пустые глаза фон Гельма смотрели куда-то ему за спину.

– Конечно. А вы нет? – Вопрос предполагал глупость со стороны Чарльза. – Лучше всего их окликнуть, чтобы они не подстрелили нас по ошибке. Я сейчас.

– Постойте, – сказал Чарльз, но фон Гельм уже помчался в туман.

– Носится прямо как Стюарт, да? – с восхищением произнес Вандерлей.

Чарльз не успел высказать свое нелицеприятное мнение. Голос фон Гельма донесся до них из белого марева, скрывающего рельсы. Другие голоса, совсем не похожие на голоса южан, откликнулись на его зов, перебивая друг друга так, что их почти невозможно было понять.

– Кто там? Бунтовщик?

– Наверняка бунтовщик. Сам разве не слышишь?

– Эй, сколько у тебя черных жен?

А потом раздались выстрелы. Чарльз выхватил свой карабин, не отказав себе в удовольствии смачно выругаться.

– Рысью… вперед! – скомандовал он.