Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

Грэмм сидел на грязном полу караулки, в единственной здесь голой комнате, слабо освещенной лампой. Руки арестанта были связаны в запястьях под согнутыми коленями, изо рта торчал кляп; глаза мрачно наблюдали за Чарльзом.

– Ты этого не заслужил, Грэмм, но я хочу освободить тебя просто потому, что сегодня канун Рождества. – Пока Чарльз говорил это, караульный опустился на колени рядом с арестованным и вытащил кляп. – Отведите его в палатку, сержант. А ты будешь сидеть там до подъема. Понял?

– Да, сэр!

Грэмм отчаянно вертел головой и гримасничал, как будто страдал от ужасной боли. Никакой благодарности на его лице не отразилось – только вечное недовольство. Чувствуя, что начинает терять терпение, Чарльз быстро ушел.

С неба продолжал падать мягкий, пушистый снег. Главное дело этого вечера еще не было сделано. Надо идти прямо сейчас. Эта мысль слегка ослабила гнев, который всегда вызывал у него Грэмм.

Снова проходя мимо ряда палаток, Чарльз остановился возле одной; табличка сообщала, что это дом Бойцовых Петухов – название было выбрано в честь Томаса Самтера, героя Войны за независимость.

– Боже мой… О Боже мой… О… – доносился из палатки громкий молодой голос.

Чарльз узнал этот голос – он принадлежал Рувиму Саппу, девятнадцатилетнему племяннику того самого врача, который так долго опаивал Мадлен Ламотт лауданумом. Юноша мог бы стать хорошим кавалеристом, если бы не позволял своим горластым и менее умелым товарищам запугивать себя.

– О Боже… О… – продолжались стоны из палатки.

Чарльз постучал в столбик у входа и откинул полотнище, не дожидаясь разрешения войти. Сидевший на одной из четырех коек юноша с соломенными волосами резко вскинул голову. С его колен упало письмо.

– Капитан… Я не знал, что рядом кто-то есть…

– Я не собирался входить, но голос был уж слишком жалобный…

Он снял шляпу, стряхнул с нее снег и спустился по трем дощатым ступенькам на грязный пол палатки, его специально заглубляли на три фута в землю для дополнительного тепла. Очаг в палатке не горел, внутри царил ледяной холод.

– А где твои товарищи?

– Ушли поискать кроликов, вдруг повезет подбить одного… – Сапп изо всех сил старался говорить обычным тоном, но его выдавали глаза. – Сегодня уж очень скромный ужин был.

– Тухлятина. Можно сесть?

– О, конечно, капитан. Извините… – Он вскочил, когда Чарльз взял стул.

Чарльз махнул рукой, веля юноше снова сесть. Он решил ни о чем не спрашивать и подождать, пока рядовой сам не расскажет, что случилось. Так и произошло. Уже через несколько секунд Сапп поднял письмо с пола и, запинаясь, заговорил:

– В августе я набрался смелости и написал одной девушке, которая мне очень нравится. Я спросил ее, сможет ли она когда-нибудь разрешить мне ухаживать за ней. И вот она прислала мне поздравление с Рождеством. – Он показал на письмо. – Пишет, что ей очень жаль, но у нас ничего не получится, потому что я недостаточно добропорядочен. Я не хожу в церковь.

– Ну, тогда мы оба с тобой недобропорядочные. Да, чертовски неприятно получать такие письма, да еще в Рождество. Может, я чем-то могу…

– О, капитан! – перебил его юноша, разразившись рыданиями. – Я так тоскую по дому! Мне ужасно стыдно, что я вот так мучаюсь, но ничего не могу с собой поделать. – Он закрыл лицо руками и низко наклонил голову.

Чарльз подергал поля своей шляпы, глубоко вздохнул, подошел к койке и сжал плечо рыдавшего юноши.

– Послушай меня, Рувим, я чувствую то же самое, и довольно часто. Так что в этом ты ничем не отличаешься от других солдат. Не суди себя строго. – (Юноша поднял покрасневшее лицо и судорожно вздохнул.) – Полагаю, мы об этом забудем, а еще забудем правила, по которым офицерам нельзя пить с подчиненными. Зайди ко мне чуть позже, я тебе налью глоточек, это тебя взбодрит.

– Я не пью спиртного, но… все равно спасибо, сэр. Спасибо вам.

Чарльз кивнул и ушел, надеясь, что поступил правильно.