Вадбольский 3 - Юрий Никитин (2025)

— Да? И что первые две группы исчезли в той Щели, а из третьей, куда пошли двенадцать прекрасно вооруженных бойцов, уцелели только трое? Потрепанные, израненные и перепуганные настолько, что от любого шороха падают в обморок. Сейчас все трое в военном госпитале. И никаких трофеев не вынесли.

Она перевела на меня печальный и вместе с тем ироничный взгляд. Я про себя ругнулся. И дело не только во мне, но все четыре суфражистки были увешаны амулетами, как новогодние елки игрушками, у них лучшее оружие в империи и лучшие доспехи, могут при слишком большой опасности успеть отступить и выйти живыми, хоть и потрёпанными, а на что рассчитывали те охотники быстрой наживы?

Ну да, если четверо молодых женщин при одном проводнике сумели набрать столько трофеев, то они загребут в сто раз больше!

— То была сложная и опасная Щель Дьявола, — произнесла она ровным голосом, — но мы все вышли целыми. Спасибо, Вадбольский.

— Надо с ними завязывать, — сказал я нервно. — Я не хочу сказать, что не женское это дело, упаси Господи, но махать мечами дело нехитрое. Вы все стоите больше. Особенно вы, Сюзанна. Кстати, это не комплимент.

Она нахмурилась,

— Хотите сказать, продали бы меня дороже?

— Да, — ответил я пылко. — И ещё бы долго торговался! Я такой.

— За сколько бы отдали?

Я задумался, поморщил лоб.

— Можно деньгами, конечно, но чем больше думаю, тем лучше вижу, что ваша ценность всё ещё растет. Потому подожду, когда остановится, тогда и подумаю насчёт продажи.

Она рассматривала меня пытливо, пытаясь нащупать линию раздела между ерничеством и серьезой.

— Значит, я должна стараться ещё больше?

Я вздохнул, развел руками.

— А разве мы не все так делаем? Стараемся повысить свою ценность и продаться подороже.

Она нахмурилась.

— Свинья! Когда же вы скажете, что я бесценна?

Я с самым печальным видом молча развел руками. А в самом деле, пора завязывать с этими рейдами по Щелям. По крайней мере, с суфражистками. Для меня это тупик, ничего полезного не даёт, а так называемые связи сами собой не завязываются, а самому что-то делать в этой области гадко и противно. И не в характере человека предсингулярного времени.

Чего ни Горчаков, ни кто-то другой не могут понять, я из мира, когда это проклятое понятие «связи» перестало работать. Ценность человека наконец-то начала определяться тем, что может делать, что делает, а не поддержкой знакомых, родных и прочих, в чем-то заинтересованных.

Понятие «взятка» исчезло в мире, где всё прозрачно, и никто не укроется от ИИ, ему поручили функцию, с которой плохо справляемся сами: чтить закон и не нарушать. О любом нарушении тут же становится известно, наказание неотвратимо, и наказание такое, что всю жизнь ходишь с меткой, однажды преступившего закон, и потому частично пораженного в правах.

Она поглядывала по сторонам без интереса, поинтересовалась ровным голосом:

— Ещё долго?

— Близко, — заверил я. — Кстати, справа и слева мои земли. Имею в виду этот лес и эту грязь.

Она невесело усмехнулась, дальше ехали молча. Я через Мату Хари окинул взглядом окрестности, везде пока тихо, чужих групп не видно, но в имении Гендриковых с каждым днём всё больше хорошо вооруженных и с нужной амуницией людей. Гораздо больше, чем надо для простой охраны.

Мои гвардейцы не дремлют, на вышке снайпер положил винтовку на край барьера и начал ловить в прицел наш автомобиль. Ясно, предосторожность не мешает, а вдруг за рулем уже враг, а все остальные места заняты вражеской группой?

Ворота распахнулись, Антуан сбросил скорость и остановил авто перед крыльцом. С двух сторон подбежали Василий и Бровкин, Василий распахнул дверь с моей стороны.

Я выбрался и подал руку Сюзанне. Она вышла, красивая, статная и величавая, я сказал громко: