Вадбольский 3 - Юрий Никитин (2025)

Дверь осторожно отворилась, вошла стряпуха с подносом в руках, переставила на стол перед нами три чаши с горячим кофе, а на большой тарелке исходящие паром пирожки. Похоже, не вчерашние разогрели, а испекли только что, мы успели вовремя.

Пока пили кофий, Байонетта интересовалась, как идут дела, я отвечал уклончиво, Дроссельмейер поглядывала на меня со злой иронией, видит, как не хочу жаловаться, но и правду сказать не могу, только нахваливаю её дедушку за неслыханную щедрость.

Допив кофе, Байонетта тут же подхватилась, прощебетала весело:

— Вынуждена оставить вас, сегодня княгиня Марья Алексевна даёт бал, нужно приготовиться, князь Волконский забронировал за собой два танца со мной…

Дроссельмейер сказала повелительно:

— Вадбольский, дайте мне бумаги на имение, а сами пока проводите милую Байонетту.

Я щелкнул каблуками, ответил с поклоном.

— Слушаюсь и повинуюсь!

Байонетта по дороге стреляла глазками по сторонам, замечая и двух вооруженных гвардейцев, и усиленную охрану на воротах. Я заметил на её губах довольную улыбку, вот же свинюшка, её ли это дело.

Я довел до автомобиля, сказал с чувством.

— Огромное спасибо, Багинетта…

Она сердито сощурилась, фыркнула, задрав и без того мило вздернутый носик.

— Баро-он, — протянула она с презрительной ноткой, всё-таки от барона до графа расстояние почти такое же, как от Земли до самой близкой нейтронной звезды, — вы всё ещё никак не запомните моё имя?

— Простите, Байонетта, — спохватится я, — просто как истинный кондовый патриот и слуга царю, отец солдатам, ставлю всё русское выше закордонного. Когда-то поклонялись всему немецкому, потом хранцузскому… Но чем хранцузский байонет лучше нашенского багинета?.. Я патриот, милостивая государыня!

Я лицо подкрутил несуществующий ус и бодро выпятил грудь. Байонетта посмотрела с подчеркнутой обидой.

— А всё равно, — сказала она с вызовом. — Я не раздвину перед вами ноги, барон. И даже щупать не дамся!

— Сударыня, — сказал я, не дрогнув лицом, хотя вообще-то опешил. — Я что, зря стараюсь?

— Плохо стараетесь, — ответила она, ускользнув насчёт зря или не зря. — И вообще ваши ухаживания, барон, какие-то слишком солдатские!.. Или вы у поручика Ржевского учились?

— У него есть чему, — признался я. — Но вообще-то я самоучка.

Она окинула меня оценивающим взглядом, мило наморщила носик.

— Есть справочники по этикету, — сообщила она. — Там очень вместительный раздел по ухаживанию за женщинами, вдовами и барышнями. Смешивать ни в коем разе! Рекомендую.

— Слишком сложно, — сказал я огорченно, — я же простой, мне бы выпить, подраться и впер… вперед завоевывать благосклонность и признательность! Читать не люблю!.. А нет инструкции на полстраницы? А лучше абзац?

Она весело хмыкнула.

— Со мной такое не пройдет, попробуйте с Сюзанной, всё-таки она суфражистка.

Я спросил с надеждой:

— А вы… нет?

Она сказала так весело, что почти показала мне язык.

— Ничуть! Я из сочувствующих, так удобнее. Всё барон, счастливо оставаться. Не обижайте Сюзи! Я ей уже сказала, чтобы вас не била.

Из первого автомобиля вышел телохранитель, отворил ей дверцу второго авто, а когда Байонетта устроилась на сиденьи, сам сел рядом с шофёром.

Первый авто с шофёром за рулем остался, как я понимаю, ожидать Дроссельмейер.

Пока шофёр разворачивал авто, Байонетта улыбнулась мне и озорно показала язык. Всё-таки лёгкий флирт, даже такой на грани приличий, создает чувство общности, тем более, старшее поколение точно не одобрило бы те шуточки и намеки, которыми мы обменялись, но нас, молодое поколение, сближает подростковым бунтарством и как бы сладким нарушением приличий.

Я подозвал молча наблюдающего за уезжающими Тадэуша, кивнул на оставшийся автомобиль Сюзанны.

— Распорядись, чтобы шофёра накормили и как-то устроили.