Вадбольский 3 - Юрий Никитин (2025)

— Мы сами создаем реалии, — сказал я, — Давайте честно, какое будущее у вас? Найдут подходящую пару, выдадут замуж, и будете всю жизнь исправно рожать детей, как курица, несущая яйца! И — всё. Конец. Ну ещё и появляться в салонах и перемывать всем кости. И подумайте над тем, что предлагаю я.

— Вы это уже говорили, — напомнила она, — когда мы ехали из Щели Дьявола.

— Я говорил неправду?

Она медленно вздохнула, глубоко задумалась. Похоже, у неё кровь тоже медленно и неспешно начала перенаправляться в мозг, а женский вообще-то, несмотря на все наши мужские анекдоты, не уступает мужскому, пусть и работает чуточку по другим алгоритмам.

— Что у вас ещё по вашим землям? — спросила она.

— У меня? Только жирная точка на карте Российской империи. И документы на владение.

Она в изумлении вскинула брови.

— Шутите? Это всё?

Я развел руками.

— Увы, всё.

Она тяжёло вздохнула, посмотрела с тем изумлением, как тогда в Щели, когда я порубил с полдюжины тварей.

— Да, тяжёлый случай. В духе Вадбольского, понимаю. Знаете, барон, я лучше сперва разберусь с бумагами, что привезла с собой Байонетта. По крайней мере по ним вижу сколько у вас лесопилок, рыболовецких артелей, рудников и металлургических заводов… да-да, есть и такие, не делайте большие глаза, вы не лебедь в балете. А вот в каком они состоянии, не представляю. Есть ли там вообще управляющие?

Я поднял колокольчик, позвонил. В дверь заглянул дворецкий, я крикнул:

— Неси перекусить. И кофе с твоими пирожками.

Дроссельмейер сказала насмешливо:

— Опять? Вы что, питаетесь одними пирожками и кофием?

Я виновато опустил голову с мировой скорбью во взоре. Женщины любят видеть беспомощность сильных и наглых мужчин в бытовых вопросах.

— Мне только кофий, — сказала она. — Пирожки полнят. Сейчас досмотрю документы, тогда отвечу.

Глава 3

Женщину понять легко, достаточно научиться играть на бильярде кубиками. Точнее, в бильярд, как говорят сейчас, бильярдом станет через полста лет.

Я кубиками играть не пробовал, вообще бильярд не моё, но с Сюзанной поговорить необходимо, она даже не догадывается, какое для неё широчайшее поле деятельности. Жаль, ни на мгновение не забывает, что графиня и её сиятельство, а я как бы хочу предложить работать на всего лишь его благородие, а не, скажем, на его высочество.

Хотя, если попытаться убедить, что это работа на суфражизм и победу женских прав во всём мире, то всё зависит от того, на какой козе подъеду. Если на нубийской, то шансов больше, но где её взять в Санкт-Петербурге?

Кофе я перехватил у дворецкого в коридоре, лично внес поднос и поставил перед Сюзанной маленькую фарфоровую чашечку, единственную, что нашлась в дальнем углу буфета, теперь тщательно отмытую и начищенную. Я же все эти дни пью из кружки.

Сюзанна взглянула на чашку, на меня, по её алым губам проскользнула едва уловимая усмешка. Таким же едва заметным кивком поблагодарила, как у нас принято благодарить услужливых официантов, и снова вперила взгляд в документы.

Я подумал, вроде бы время для тайм-аута, но Сюзанна так зарылась в бумаги, что отрывать опасно, что-то постоянно записывает, сверяет, в недоумении хмурится, а то и морщится, я тихонько-тихонько велел Мате Хари включить песни Далиды, она остаётся идеалом певицы-аристократки, но пусть музыка и песня звучат тихо, можно ещё клипы на соседней стене, чтобы не отвлекать Сюзанну, но если захочет посмотреть, стоит только повернуть голову.

Сюзанна, заслышав первые аккорды фортепиано, встрепенулась, взглянула сперва на меня, потом на стену, где прекрасная Далида красиво спускается по ступеням старинного и роскошнейшего дворца, образец элегантности и поистине французского шика, а когда запела, Сюзанна замерла, как мелкий кролик перед огромным прекрасным удавом.

Я сказал виновато: