Надежный тыл - Весела Костадинова

— Я пыталась ей сказать. Честно, пыталась! Но она всегда считала, что это наши внутренние разборки. И всегда вставала на его сторону. Всегда. А если делала ему замечание, но тогда мне потом доставалось еще больше. И так с самого детства: он напакостит, а свалит на меня! Мама… она любит меня, но когда дело касалось Бори — он всегда у нее прав был! И он всегда ее против меня настраивал!

— А отцу, отцу ты это говорила?

— Нет… — прошептала девочка. — Они с Борькой и так не ладили никогда…. Если бы я нажаловалась…. Папа его бы…. А виноватой я бы осталась…. Мама…. Она старалась все эти наши конфликты от папы подальше держать… Всегда говорила…. Что у них из-за нас ссоры. Из-за меня…. Что это я виновата, что они с папой ссорятся….

Я вздохнула, опускаясь рядом с Кирой.

— Кира… — начала я, стараясь придать голосу мягкость, чтобы хоть как-то успокоить её. — Мама любит тебя…

Кира вскинула на меня взгляд, полный слёз и боли.

— Да, Алина, любит! — её голос был резким, почти криком.

Она всхлипнула, сжала руки в кулаки, потом посмотрела куда-то в сторону.

— Я люблю её, сильно. Я скучаю по ней! Но когда Борис рядом, я для нее — не существую! Это они из-за меня…. Разошлись…. — она плакала и плакала. — Из-за меня! Я тебя обвиняла… а это — из-за меня!

Я замерла, не зная, что сказать, чувствуя, как перехватывает горло, а она продолжила, слова будто лились из неё, вырываясь с силой, накопленной за долгое время.

— Я когда раньше, дома, к нему приходила, мама мне всегда говорила, чтоб я отца не дергала. Что он устал, что я его отвлекаю…. Он ей возражал — они ругались. И я перестала…. А когда мы уехали…… Я папе всю кухню изгадила, пока училась готовить по твоим рецептам — он только смеялся и помогал убирать. Я ему три рубашки сожгла утюгом — а он меня обнимал. Он в доме всегда был сдержанным, почти молчаливым. А когда мы уехали, он стал совсем другим: более открытым, более живым. Говорил со мной, рассказывал, объяснял. Он даже ругает меня спокойно…. Только мне и самой его подводить не хочется…. Это все из-за меня! Из-за меня!

Кира сжала чашку сильнее, её голос дрожал, но она продолжала, глядя прямо на меня.

— Ты зубами скрипела, Алина. Думаешь, я не знаю? Но ты всегда честно отвечала на мои вопросы! На любой! И никогда мне в разговоре не отказывала! А мама?

Она замерла на мгновение, её лицо покраснело от сдерживаемого гнева.

— Я один раз ей про мальчика рассказала. Это было три года назад. Знаешь, что я услышала в ответ?

О, я могла догадаться….

— Она мне каждый день звонила, когда мы ушли. Думаешь она про меня или папу спрашивала? — Кира терла покрасневшие глаза и нос, — нет. Она говорила, какая ты…. Шалава! И Лике позволяла мне звонить и орать на меня! Чего я только не услышала: неблагодарная, эгоистка, бестолочь, моральная уродка, что от матери ушла…. А я ушла, потому что… потому что папу люблю! Я три дня в школе не была из-за температуры, а мама уже орала, что отец мне потакает во всем! Она даже разобраться не пыталась! Все Борьку мне в пример ставила, говорила, что я — предатель! Что не люблю ее! Может… — она заплакала еще сильнее, — может она и права…. Я не знаю, просто не знаю…. Это я виновата во всем!

— Вот тебе и счастливая семья, — внезапно раздался голос Виктора, который всё это время стоял у окна приёмной, глядя в него с задумчивым видом. — Надёжный, сука, тыл. Уют и домашняя кухня.

Его слова прозвучали холодно и отстранённо, но от этого их смысл бил ещё сильнее. Я подняла взгляд на него, видя в его лице смесь иронии и чего-то похожего на гнев.

Кира снова зарылась лицом в руки, её плечи сотрясались от всхлипов. А я сидела рядом, ощущая себя совершенно беспомощной перед её болью.

— Папа… Алина… Папа… — всхлипывая, повторяла она, словно это единственное слово могло объяснить всё, что творилось у неё внутри.