Поворот не туда - Энни Уайлд

— А что, если это и есть то, что я хочу с тобой сделать? — склоняюсь так, что наши носы почти касаются.

— Значит, хочешь поиграть в семью, Тёрнер? — выплевывает она холодным тоном. — Тогда лучше прикончи меня, набей чучело и посади за свой стол. От мертвой меня ты получишь больше реакций, чем от живой.

Стискиваю зубы, стараясь сдержать ярость, пока Ганнер тихо скулит где-то рядом.

— Ты что, действительно хочешь, чтобы я тебя убил? Потому что, когда я снова сорвусь, так и будет.

Она плюет мне в лицо.

— Вперед. Избавь меня от мук жизни с тобой, больной ублюдок.

Если она хочет разозлить меня, то у нее не получается. То, что она сделала не приводит меня в бешенство. Вместо этого оставляет без чувств, с тошнотворной пустотой в животе и болью в груди. Я отпускаю ее, отступая.

Наконец она видит меня таким, какой я есть, без прикрас. Без капли самообмана.

Всё как есть — и это чертовски больно.

Глава 14

Снегопад, наконец, прекращается, но это больше ничего для меня не значит. Теперь это просто солнечные лучи, проникающее в окна, дразнящие меня свободой, которую я никогда не обрету. Я натягиваю темные джинсы и оливковую толстовку, убираю волосы в небрежный пучок и выхожу из спальни. Часть меня надеется, что Тёрнер еще наверху со своим бурбоном — таким я его оставила вчера вечером.

Но есть во мне и та нежелательная часть, которая хочет столкнуться с ним.

Я ненавижу эту часть себя — она заставила меня почувствовать вину за то, что я плюнула ему в лицо. И это имело противоположный эффект тому, на который я рассчитывала. Я причинила ему боль, возможно, это было именно то, чего я хотела. Но разве минус на минус не дает плюс? Я уже не знаю.

— Я пойду расчищать снег, — говорит Тёрнер, как только я появляюсь в конце коридора. Ганнер стоит рядом с ним, размахивая хвостом. Я киваю, встречая его взгляд. Он тут же отводит глаза. Словно мы играем в игру.

И теперь он тот, кто не может встретиться со мной взглядом.

— Как много снега?

— Четыре дня не переставая, — бурчит он, открывая заднюю дверь и исчезая за ней. Я смотрю ему вслед, дверь захлопывается с грохотом. Я продолжаю стоять, спрашивая себя, почему я всё еще чувствую желание последовать за ним. Я подавляю в себе это, но оно всё равно зарыто где-то в глубине души. Тяжело вздохнув, я чувствую, как урчит мой живот. Постепенно возвращается аппетит, а горе уходит намного быстрее, чем я ожидала.

На самом деле, я начинаю думать, что со мной что-то не так. Но, может, это просто мой способ справиться с ситуацией.

Дрожь пробегает по телу, и я хватаю батончик мюсли, разворачиваясь и направляясь обратно по коридору. Однако на этот раз, дойдя до конца, я сворачиваю направо и поднимаюсь наверх. Тёрнер будет занят долго, и когда я выглядываю в окно, то вижу, как он уже расчищает снег вокруг дома.

— Я солгала тебе, — произношу я, наблюдая за ним через стекло. — Я хочу знать, что за человек собирается меня убить.

Но если я узнаю его, возможно, у меня будет шанс выжить.

Я иду прямо в ту комнату, где он нашел меня, осторожно захожу внутрь и оставляю свет выключенным, позволяя дневному свету заполнить комнату. Я запираю дверь. Если он вернется, я услышу, но даже если нет, у меня будет возможность спрятаться. План хреновый, но мне нужно знать, почему Тёрнер сделал то, что сделал, и я уверена, что эта комната имеет большое значение для него.

Как только дверь закрывается, я подхожу к столу в углу. Беру первое письмо, в котором говорится, что ему не полагается инвалидность в связи с позорным увольнением из-за недостойной службы. Откладываю его в сторону и берусь за рукописное письмо от некого Келвина Брэдфорда. Оно выглядит потрепанным, как будто его перечитывали много раз, и датировано 11 декабря 2013 года.

Томас,