На крови - Сергей Мстиславский (1928)

— Кончать надо... Так и порешили. Но чтобы организованно: раньше рабочих на работу поставить, потом баррикады снять, оружие спрятать, кому укрываться нужно — уйти теперь же, пока ход есть через Москву-реку, да и за заставу можно.

Муся кивнула.

— Через реку уже идут. Мы видели.

Медведь стиснул зубы.

— Идут? Эти, стало быть, и приказа не дождались. Ведь решили до понедельника.

— Спору не было?

— Нет. Я ж тебе говорю: дело яснее ясного. Шабаш.

— А ты теперь куда, Медведь?

Медведь осклабился.

— Мне куда деться, я — меченый.

Он приподнял шапку и провел пальцем по проплешине на темени, — яркой — среди густых курчавых волос.

— Тут есть дружинка одна: не здешняя, — из города перешла, сборная. Вовсе без понятия, надо сказать, народ: порешили оружия не складывать, отходить с боем. Зря это — девять человек, — это что за оборона, только разлютуют зря Миновцев-то. Так я — к ним.

— Ну, и мы с тобой.

— Зачем?

Муся рассмеялась.

— А с чем же он назад поедет?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Дружину мы нашли в здании гимназии. Дом стоял нелепо: из окон прицельный огонь можно было вести только по улице, выходившей к зданию перпендикулярно фасаду. Подступы к дому ничем не прикрыты: подходи с любой стороны. Да и по размерам строения держать его с десятью-двенадцатью человеками никак не возможно.

— Зачем такое место выбрали?

— А чем плохо? Помещение нежилое: никого не подведешь. А что подступы, вы говорите... Баррикада по той улице есть, еще с двух сторон поставим — вот оно и будет крепко. Тут одними партами полквартала загородишь.

— И ребятам облегчение. Не на чем будет... закону божию учиться.

— Нет, не дело.

Их было девять: семь рабочих, железнодорожник, студент-кавказец, в белой лохматой папахе. Рабочие посмеивались над кавказцем, любовно.

— До чего лют до драки — у-у! Одно слово: Аммалат. А стрелять... семь дней с нами ходит — не научился. Как ни пальнет, нет удачи. Только патрону перевод.

— Э, одним больше убьем, одним меньше — какой счет, скажи пожалуйста.

Патронов — штук двадцать на затвор: одни браунинги. Винтовок всего две, да у меня — маузер. С этим много не наделаешь.

Медведь хмурится.

— Что ж, товарищ Михаил. По-вашему, отсель выбираться?

— Обязательно. Надо другое место подобрать: покрепче и чтобы обстрел был. Здесь как в мышеловке: голыми руками возьмут. Все равно что дуло в рот и — щелкай.

— Ну, это дело не пройдет. Слушай, ребята! Навалятся они, надо думать, с мостов, с этой стороны. Посколь решение есть — не оборонять, пусть входят без боя. Нам отбиваться надо на ходу: чтобы видно было, что не из здешних. А то подведем. Предложение мое такое: с боем отходить к Камер-коллежскому валу. Оттуда в прорыв: либо на ломки — там близко: нырнем в случае чего, либо в лес прямо.

Железнодорожник заворчал.

— На ходу какой бой! В дому держаться можно. А по улице — мигнуть не успеешь, расчешут. И от города отбиваться расчета нет. В поле тебя голыми руками возьмут.

— Верно, — поддержал кавказец. — Уйдем из города, у меня билет пропадет.

— Что еще за билет?

— Какой бывает, железнодорожный! До Тифлиса брал. Домой на праздники еду. Поезд в Москве стал, что же мне в вагоне сидеть? Я с ними вот — и занялся. Завтра кончим: можно дальше ехать.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Поспорили. И на самом деле: с браунингами на улице — неладно. Но, в конце концов — так ли, иначе ли — в сущности, все равно. Поспорили и порешили: переночевать здесь, с рассветом продвинуться к черте и с нее отходить за город с боем. На ночь выставили часовых. Растопили печку, легли. Но не спали долго. Студент сидел под окном, поджав ноги, и вполголоса рассказывал соседям армянские загадки. Одну за одной.