На крови - Сергей Мстиславский (1928)

Когда революция пошла на убыль, герой, — всюду свой, а потому и всюду чужой, — пришел к печальному и неизбежному на данном этапе в его положении концу. Жизнь ошибок, ложных установок не прощает никому: «Я никогда не чувствовал на лице маски. Теперь чувствовал каждый раз, когда я выходил из своего кабинета к людям. Не к светским только, нет — к людям вообще. Были дни — они казались мне манекенами, восковыми крашеными манекенами из заезжего, затасканного по провинции паноптикума, где в первом зале «знаменитые люди», а в последнем за занавеской — и за особую плату — «мужская и женская красота», распластанные на приторных малиновых бархатных ложах восковые тела с огромными, до чудовищности выпяченными на прельщение формами. Кошмар! Были дни: под мягкими сгибами сюртучных рукавов я резко ощущал глазами поскрипывающие шарниры искусственных суставов, под белым напряженным пластроном — отсутствие ребер, грудины, синеватой сеткой наброшенных сосудов: каркас, колесики и рычажки. Плечо над вырезом лифа — тронуть спичкой — растечется желтенькой, оплывающей воронкой. И так все»... и т. 5д.

Здесь настоящая природа «протеизма» обнажена.

В конце романа указывается, что потом герой опять нашел себя, кошмар маски «сошел без следа» — он встретился с партийными товарищами, принял участие в очередном светском спектакле, впоследствии ему нужно было скрываться от полиции. Но это возрождение могло случиться не потому, что внутренняя классовая установка дала ему возможность побороть тяготы реакции, а благодаря счастливо подвернувшемуся приключенческому материалу. Могло, но психологически это вовсе не обязательно. Роман пока заканчивается. Читатель остается под впечатлением внутренней гибели героя.

«На крови» — интересный, увлекательно написанный психологический документ, свидетельствующий об одном из возможных подходов к революции выходцев из враждебных ей общественных классов, подходе роковом, если он остается незавершенным.

Ульрих.

———