За решеткой - Никки Джеймс

Внутренняя дрожь заставляла его тело трястись, а зубы — стучать. Он пытался казаться сильным, но терпел неудачу.

Мое сердце сжалось, и я не мог переварить волну эмоций, бушевавших во мне. Но я хотел дотронуться до него, утешить, обнять и сказать, что все будет хорошо.

Я сошел с ума? Возможно.

Наверняка.

Если бы Бишоп знал, что вызывает во мне такие чувства, он бы больше никогда не заговорил со мной.

Я поднял руку к окну и прижал ладонь к армированному стеклу. Это был маленький жест единения. Я предлагал быть рядом и встать на его сторону.

— Я верю тебе, — прошептал я.

Бишоп долго изучал меня, возможно, препарируя мою искренность... или бросая вызов.

Не сказав больше ни слова, он повернулся к своей кровати и лег лицом к стене.

Глава 9

Расписание на следующую неделю появилось только следующим утром, когда моя смена завершилась. Я ввел сменяющего меня надзирателя в курс дела касаемо ночи и сбежал в комнату для персонала как раз тогда, когда Рей выходил оттуда.

— Новое расписание опубликовано, если ты его искал.

— Спасибо.

Его ботинки скрипнули по полу, когда он развернулся и завладел моим вниманием.

— О, и я беру пару недель отпуска, пока лето не кончилось. Я составлю расписание на месяц вперед, поскольку за вами будет присматривать начальник тюрьмы. Просто хотел предупредить, что со следующей среды меня не будет.

— Ладно. Звучит здорово. Повеселись, куда бы ты ни собирался.

— Обязательно. Повезу жену и ребенка в горы, разобьем там лагерь. Уже не терпится ненадолго убраться отсюда.

— Ты это заслужил. Постарайся не думать о нас в свое отсутствие.

— О, я точно не буду.

Мы оба усмехнулись, и Рей пошел дальше, а я зашел в комнату для персонала.

Несколько парней из ночной смены находились у их шкафчиков, совершали медленные и методичные действия. Узнаваемая заторможенность в конце смены после долгих часов на этаже. Я схватил свой рюкзак из шкафчика, повесил на плечо, затем с лязгом захлопнул дверцу и повесил замочек. Перед тем как выбежать за дверь и направиться домой, я открыл следующее расписание на ближайшем компьютере и поискал свою фамилию. Отсек А. Джин оказался прав, на следующей неделе я буду работать с теми, кто ожидал казни. Это обещало быть запоминающимся опытом.

Я закрыл программу и направился к двери, раздумывая, что чувствую по этому поводу. Знание, что эти ребята буквально в шаге от смерти, делало работу в том отсеке более устрашающей. Я снова увижу Джеффа... в последний раз. Будет ли он называть меня белым мальчиком? Будет ли он дразниться, как свойственно его натуре? Или он утратил те повадки, что заставляли его подшучивать над надзирателями? У меня складывалось впечатление, что на следующей неделе он будет другим человеком. Которого я уже не узнаю.

Солнце уже встало и поджаривало город к тому времени, когда я добрался домой. Пот собрался под моей униформой, и я немедленно направился к холодильнику и прохладному пиву. Этим утром было слишком жарко для пробежки, несмотря на мои блуждающие мысли и тяжелую голову.

Я бухнулся на диван и закинул ноги повыше, снова и снова прокручивая в голове слова Бишопа.

«Я их не убивал. Я опоздал. Я всегда опаздывал».

Что это означало? Он был там, когда кто-то убил его бывшую девушку и ее ребенка? Он пришел позже? Но его нашли всего в крови, с оружием в руке. Как? Почему?

Я поставил ноутбук на колени и открыл дюжины и дюжины статей, которые читал ранее. Я старательно изучал их, рассматривая и перекручивая события так, чтобы увидеть все под другим углом, найти невиновность Бишопа и понять, как его могли по ошибке принять за убийцу. Все это не имело смысла. Его вина казалась такой очевидной, но репортеры и их мнение явно рисовали его в негативном свете. Где же правда во всем этом кровавом безобразии?