Гнев - Виктория Лэйтон

Его инстинкты остры; он чувствует запах ловушки. Мышцы его ног напряглись, как сжатые пружины, и, не говоря больше ни слова, он бросился бежать. Он мчится между топливными насосами, его ноги шлепаются по бетону, и он отчаянно пытается освободиться.

Маркус реагирует с хищнической быстротой, его тело бросается вперед с атлетизмом, который противоречит его размерам. Его длинные шаги сокращают расстояние между ним и человеком, который ввёл в кому его единственного ребёнка. Десмонд оглядывается через плечо, на его лице отразилась паника, когда он понимает, что не сможет убежать от преследователя.

— Стой, полиция! — я обращаюсь к двум прохожим, которые смотрят вверх.

Как только Десмонд достигает края привокзальной площади, Маркус набрасывается с точностью обученного оперативника. Его захват представляет собой маневр из учебника: оба мужчины падают на землю, спутав конечности.

Я нахожусь на них секундой позже, мое дыхание тяжелое от напряжения. Наше правоохранительное прикрытие долго не продержится, если Маркус начнет избивать этого парня.

— Давайте не будем ничего раздражать, пока он не услышит о сделке, которую предлагает Эдвард.

Вместе Маркус и я поднимаем Десмонда с земли. Его сопротивление бесполезно против нашей объединенной силы; его тело напрягается от негодования, когда мы тянем его к машине.

— Отойдите от меня! — Десмонд сплевывает, изо всех сил пытаясь высвободиться из нашей железной хватки. Но это бесполезно. Мы заталкиваем его на заднее сиденье, Маркус толкает его вниз, а я запираю дверь, запирая его внутри между двумя моими новыми любимыми головорезами. Третий забирается в машину Десмонда, выезжая с привокзальной площади.

Глава сорок шестая

Жасмин

Наше время у кровати Алекса делится между чтением вслух книги над его спящим телом и веселым приветствием каждый раз, когда сознание возвращается. Каждый раз у меня есть лишь несколько минут, чтобы насладиться его сонной улыбкой, прежде чем он снова уходит, и повторяется тот же разговор, но моя радость от того, что эти глаза трепещут и открываются, никогда не угасает.

Он просыпается и просит отца. Я заверяю его, что я у него есть, и он отступает, удовлетворенно кивнув.

— Привет? — я быстро отвечаю на звонок, решив не допустить, чтобы мелодия звонка беспокоила Алекса.

— Я не могу говорить долго, но я хотел, чтобы ты знала, что у нас есть Десмонд. Все кончено, и твоя мама в безопасности.

— Спасибо, — облегчение в его словах успокаивает мое взволнованное тело. Я тяжело вздыхаю, и Алекс слегка шевелится. — Прости, — шепчу я ему.

— Я скоро буду дома, обещаю.

— До встречи, — тихо шепчу ему я. Кажется, он понял намек и вешает трубку, смеясь.

В дверь тихо стучат. — Мне очень жаль, но доктор хочет, чтобы я сейчас провел еще несколько анализов, — заглядывает в палату медбрат Бенджамин. Я привыкаю к его постоянным перебоям.

— Конечно. Я подожду снаружи, — я отпускаю руку Алекса и поднимаюсь.

Он кивает и показывает кружку кофе.

— Ты потрясающий, — хвалю я его.

Я оставляю его и Лолу на произвол судьбы, стоящих в коридоре, и меня начинает царапать беспокойство о маме. Я устроила беспорядок, который мог подвергнуть их опасности. Я не могу раскрыть ситуацию, которую создала, но могу позвонить ей и снова услышать ее голос.

— Привет? — мама отвечает на звонок тем же знакомым тоном, пропитанным неуверенностью в отношении неизвестного номера.

— Привет, мам, это Жасмин.

— Дорогая, прошло слишком много времени! Как твои дела?

Ее тон такой радостный; мое простое приветствие сделало ее счастливой. Я должна скрыть все свое смятение и беспокойство за праздником и рассказать ей.

— Мама, так приятно слышать твой голос, — сказала я, мой голос улавливал слова. И тогда правда моих эмоций выплеснулась наружу — рыдания, которые я сдерживала, пока мой голос оставался сильным для Алекса.