Гнев - Виктория Лэйтон

Лекс свернулся калачиком на диване, прислонившись ко мне, пока мы смотрим телевизор. Я сосредоточилась на боевых роботах, развлекаясь, наблюдая за птицами за окном. Мои пальцы, теребящие его кудри, — это все внимание, которое ему от меня нужно. После исследования и постройки форта из подушек я получила больше удовольствия, чем могла себе представить, играя с ним. Теперь я представляю всю свою жизнь, в которой игра с ним — моя единственная забота.

Щелчок охранной сигнализации — первый признак того, что Зейн дома, за которым следует хруст гравийной дорожки, когда подъезжает его машина. Алекс вскакивает и бежит к двери. Я следую за ним, стремясь произвести хорошее впечатление о моем присмотре за детьми, когда он вернется. Вторая машина припарковывается рядом с Зейном, и из него выходит более молодая версия мужчины, который, как я предполагаю, является Маркусом.

— Папочка! — Алекс открывает входную дверь и босиком бежит по камням, чтобы поприветствовать отца. — Тебе нужно познакомиться с Жасмин. Она великолепна.

— Хорошо, дай мне минутку, — Маркус машет рукой в мою сторону, его сын сжимает его за талию в медвежьих объятиях. Смотреть, как он идет с мальчиком, все еще привязанным к нему, слишком комично, чтобы не смеяться.

— Вам обоим было весело? — Зейн идет ко мне, как будто он несет на себе тяжесть мира.

— О боже мой, он слишком очарователен, чтобы выразить словами, — до сих пор я никогда не хотела собственного ребенка.

Зейн и Маркус снимают обувь и пальто на крыльце, что является непростой задачей, когда приходится обнимать ноги, а затем мы идем на кухню. Кофе находится на первом месте в повестке дня, и мы все сидим за стойкой для завтрака, наслаждаясь вкусными жидкими напитками. Алекс освобождает отца и достает из холодильника молочный коктейль. Пока Зейн готовит лапшу для соуса, который он приготовил ранее, и разогревает духовку для чесночного хлеба.

— Ты разобрался с беспорядком, который украл тебя из выходных? — я рискую осторожно, балансируя между беспокойством и любопытством.

С едва заметными усами, напоминающими молочный коктейль, Алексей с любопытством смотрит на отца. Уголки его рта приподнимаются, обводя языком линию верхней губы. Он тоже хочет знать результат.

Глаза Зейна поднимаются и встречаются с моими с блеском, которого не было несколько мгновений назад. Сначала он кивнул, тонкий, но уверенный, а затем повторил его Маркус. Это все подтверждение, которое мне нужно: проблема решена, и жертва выходных не была напрасной.

— Хорошо, — киваю я, не в силах комментировать дальше без малейшего намека на их долг. Я чувствую, что заработала несколько очков, потому что не настаиваю на фактах.

— Сегодня мы исследовали дом, а затем построили форт из подушек, — сияет Алекс, его голос дрожит от волнения. — А она, — он указывает на меня с ухмылкой, способной растопить сердца. — Была королевой замка! — его оживленный пересказ акцентирован грандиозными жестами, взмахи рук в воздухе, словно призывая сами стены нашей воображаемой крепости.

Зейн и Маркус с удовольствием наблюдают, как морщинки вокруг рта Зейна смягчаются, превращаясь в улыбку, похожую на улыбку его сына. Мое присутствие принесло радость в дом, неожиданное, но долгожданное удовольствие в мою жизнь.

— Вы выиграли какое-нибудь сражение? — дразнит Маркус, неся еду к барной стойке, где мы все сидим, и на его лице застыло выражение нежных воспоминаний.

— Каждое! — победоносно заявляет Алекс, выпятив грудь от гордости. Его энтузиазм заразителен; даже я не могу удержаться от смеха при воспоминании о наших шутливых стычках.

Под смех Алекс переводит взгляд с моего на отца, в нем появляется озорной блеск.

— Папа, она тебе нравится? — спрашивает он, вопросительно наклонив голову. Это не просто вопрос, а вызов, тонкий толчок сломать невысказанный барьер, который взрослые часто возводят вокруг своих чувств.

— Да. Она очень милая. Я одобряю, папа, — Маркус кивает.