Гнев - Виктория Лэйтон

— Дедушка, она тебе тоже нравится? Ты любишь ее, не так ли?

На лице Зейна отражается мгновенное удивление, застигнутое врасплох прямотой внука. Он смотрит на меня, а затем снова на Алекса, подыскивая нужные слова.

— Конечно, любит, — вмешивается Маркус с понимающей ухмылкой, подталкивая разговор. Его тон светлый, но скрытая поддержка предполагает, что они оба уже обсуждали эту тему раньше.

Алекс затаил дыхание, ожидая ответа Зейна. Тихий гул холодильника — единственный звук, осмелившийся заполнить тишину. Взгляд Зейна встречается с моим, в его глазах мелькает сложный танец эмоций, прежде чем они обретают тихую решимость. Его рука тянется через стол, теплые пальцы обхватывают мои, привязывая меня к данному моменту. — Да, — сказал он, но тяжесть этого слова, казалось, наполнила кухню, вытесняя воздух.

У Алекса вырывается вздох, его вилка стучит по тарелке, и он, похоже, забывает о спагетти. Лицо мальчика озаряется, как рассвет, неудержимая улыбка растекается по его чертам. — Правда? Ты имеешь в виду это? — возбуждение зашкаливает, и он подпрыгивает на цыпочках, глядя на нас с такой невинностью, от которой у меня болит сердце. — У меня будет мама!

Смех Маркуса мягкий и ласковый, но в нем есть нотка исправления. — Технически она будет твоей бабушкой, а не мамой, малыш.

Слова зависают на мгновение слишком долго, и я вижу, как радость Алексея рушится, его брови хмурятся в замешательстве. Затем, словно пол под ним провалился, его восторг сменился разочарованием. Не говоря ни слова, он поворачивается на пятках, и звук его маленьких шагов удаляется в гостиную, где когда-то пространство наполняло эхо его волнения.

— Алексей, подожди… — начинает Маркус, но мальчик уже ушел.

Со вздохом Маркус поднимается и бросает на нас извиняющийся взгляд. Затем он следует за Алексом, оставляя нас с Зейном в внезапно тяжелом молчании с невысказанными тревогами.

Кухня кажется больше и пустее, поскольку гул холодильника заполняет пустоту, оставленную уходом Алекса. Я чувствую на себе взгляд Зейна, его рука все еще теплая на моей, якорь во внезапной буре эмоций.

— Зейн, — шепчу я, нарушая тишину неуверенным голосом. — Если я останусь ненадолго, я могла бы помочь присмотреть за Алексом… если хочешь.

Его глаза ищут меня, и я вижу в этом тяжесть внимания. Он хочет этого так же сильно, как и я. Ему нужно отпустить прошлое, как мне нужно было отказаться от своей девственности, хотя подобные мысли заставляют меня задуматься, сравнимы ли эти два понятия. Его невозможно будет приковать наручниками к столбику кровати, чтобы отогнать собственные навязчивые воспоминания.

— А ты бы сделала это? — его голос тихий, смешанный с благодарностью. — Он тебе очень понравился.

Я нежно сжимаю его руку, без слов подтверждая, что мое предложение искреннее. Забота об Алексе будет больше, чем просто жест; это обещание поддерживать их, несмотря на смех и слезы, какую бы форму ни приняли наши отношения.

— Конечно, я бы сделала это. Он замечательный мальчик, Зейн. И он заслуживает всего того счастья, которое мы можем ему дать.

Маркус высовывает голову из-за кухонной двери, его темные волосы взлохмачены, а на лице ободряющая улыбка. — Он хотел бы снова увидеть Жасмин, — говорит он тихо. — Я подумал, что мы могли бы заглянуть утром и провести с вами немного времени завтра, ребята, если вы не против?

Я делаю паузу на мгновение, обдумывая его просьбу, прежде чем кивнуть в знак согласия. — Напиши своему брату и скажи ему, чтобы он присоединился к нам на ужин. Я подготовлю его к полудню, — внезапно добавляет Зейн. Я поражена тем, как скоро он хочет познакомить меня со своими сыновьями, учитывая истинную природу наших отношений, но это действительно обещает нечто большее.

Маркус снова кивает и исчезает в коридоре, без сомнения, стремясь вернуться к себе домой, чтобы получить столь необходимый отдых и время, проведенное с Алексом.