Небо в алмазах - Alexandrine Younger

— Земля, прощай! Всюду подстава, даже ты Кос! Еханный бабай…

— Пчёла, не дрейфь, я в тебя верю! Вспоминай свои пьяные подвиги, герой нашего времени…

— Ну тебя нахуй, Космос!

— Обращайся! Дядя Кос выслушает, куда уж ему с подводной лодки.

— Психолог херов!

— Всё-таки хорошо, что вы с Лизкой двоюродные.

— Надейся!

— Да с вами, одинаковыми, все равно билет в один конец.

Шутки про успеваемость Софки по плану превращались в обмывание костей Пчёлы. В этом искусстве Космос Юрьевич не знал поражений, не уставая оттачивать мастерство…

Софа сознается себе, что диплом ей всё-таки нужен, но с каждым днём ей труднее изображать интерес, особенно когда рядом есть Пчёлкин. Его реальность устроена без всяких университетов. Несмотря на скользкие дорожки, сопровождающие парня по жизни, он был при деле. Читать нотации о том, что стычки с конкурентами когда-нибудь доведут Пчёлу и всю кавалькаду Белого до закономерного финала, Софка не собиралась. И будет ли он, этот финал, при мысли о котором хочется сразу прикупить верёвку и мыло. Жизнь — штука непредсказуемая, хоть и просчитываемая на много ходов вперед.

Состав преступления по сто второй статье УК РСФСР Голиковой заведомо неинтересен. Доцент Шаповалов зря распинается перед студентами, надеясь, что изложение норм УК РСФСР в его исполнении как-то облегчит понимание практики, которая никогда не совпадает с действительностью. Портрет дедушки Ленина на бледно-желтой стене никак не придает уверенности, угнетая студентов дневного отделения мрачным взором забальзамированной куклы, лежащей на главной площади Москвы.

Лиза не разделяет всеобщего настроения. Павлова навострила уши, внимательно слушая тему лекции, и попутно выводя на полях общей тетради незамысловатые узоры, напоминающие розы. Она только отмахивается от Софы, устремляя непроницаемые глаза в сторону первых парт, когда та пытается вызвать её на разговор:

— Спустись на землю! Учиться перед сессией будешь за двоих, я уже в очереди.

— Тихо ты, я пишу, и так ради тебя на камчатку переселились, половины не слышу!

— Лизк…

— Короче, Склифосовский?

— Зануда, космонавту так своему скажешь!

— Через час и скажу, дай тему послушаю, потом ничего не разберу из-за тебя!

— Зараза такая!

Голикова тихо открывает ланкомовскую пудреницу, лежащую в сумочке, и пускает солнечного зайчика, что не остаётся незамеченным однокурсниками. Ребята дружно оглядываются на неё, оживляясь и подмигивая, но Лиза по-прежнему кремень.

— Нашла время учиться, на третьем курсе, что-то в Ленинграде у тебя рвения не было, — Софа придвинулась ближе к подруге, заглядывая её в тетрадку, и вчитываясь в забористые фразы, написанные синей пастой. — Тебе бы в мед поступить, а не в судьи, а то вообще ничего не пойму… Как курица лапой!

— Соф, да иди уже… К Пчёле, нафиг, вам вместе полезно! — Лиза с треском бросает ручку на краешек раскрытой тетрадки, переставая слушать лектора, и обращая внимание на Голикову. — Что ты от меня хочешь, чума?

— Зачем ты паришься? Закрой тетрадку, выдохни! Тебе то, и не разукрасят диплом во все цвета особенного образца? Ерунда, разукрасят, и Пчёла с Косом от счастья точно алкоголизм заработают. Подумай, пока добрая тётя Софка в трезвом уме и здравой памяти!

— О смысле жизни? — Лиза прячет слегка озябшие ладони в рукавах красного плюшевого свитера. Октябрь ещё не вступил в свои права, опаляя Москву дождями, но градус по Цельсию ощутимо опустился. — Нет, спасибо-спасибо, такие разговоры Космос с ребятами ведут только после третьей рюмки. Тебе до них, как до Китая раком!

— Сама посуди, Павлова! Заглянем в твое ближайшее будущее, разве там есть что-то, чего бы я тебе не растолковала?

— Я тебя внимательно слушаю, Софик! Могу записать, если будешь настаивать.

— Тут и без бумажки меня поймешь, много мозгов не надо.

— Рожай уже быстрее! Не стесняйся, все свои.