Небо в алмазах - Alexandrine Younger

Весна 1983-го

Чужая квартира, чужие стены…

Это не её дом, не её комната. Воздух здесь какой-то… не свой.

Город ныне чужой, а мама так хотела переехать в Ленинград. Мысленно Лиза распрощалась с Москвой, старой школой и с двоюродным братом Витей, которому обещала писать письма.

Мама и папа говорили, что обязательно будут брать к себе Витьку на каникулы. Им же всегда было так весело вместе, они дружили с первого дня, как увидели друг друга.

Родители уверяли Лизу, что семья всегда будет нерушимой. Это главное.

Мама и папа! Татьяна и Алексей желали посвятить себя любимому делу, воспитывать единственную дочь и не предполагали, что смерть занесла над ними посох. Лизе оставалось одиноко прозябать в больничной палате, пока к ней не приехала сестра отца.

Аварии девочка почти не помнила. В памяти запечатлено лишь падение на сырой снег, противный и холодный. Подростка удалось выкинуть из теряющей управление железной махины в нужную секунду. Следователь Павлова больше ни о чем не успела подумать. Татьяна жертвовала ради дочери.

Спасибо, мамочка…

Витя сидит в другом углу комнаты, и смотрит на отрешенное лицо Лизы, совершенно не зная, как помочь. Он впервые в жизни пытался забрать часть боли на себя, но этот поступок ничего не давал. Сестра не плачет — каменная, отрешенная. Смотрит на свои забинтованные ладошки, и до сих пор не верит, что весь ужас одиннадцатого марта восемьдесят третьего года случился именно с ней.

Витька и сам узнал, кто есть смерть и каким чёртом её малюют, увидев гроб родной тётки, утопающий в венках, но закрытый. Там страшно…

— Лизка!

Молчание не прерывается, Лиза не отвечает брату. Она и решение тёток восприняла без слов и эмоций. Жить в Москве — так в Москве. Опека — значит опека. А ведь Пчёлкины очень любили Лизу, с самого младенчества, и теперь обещают быть самыми заботливыми родителями. Пусть у них нет просторной новой квартиры, служебной «Волги» и возможности жить так, как и привыкла маленькая дочь судьи Павлова. Пчёлкины всегда мечтали о дочери! Но лучше бы они опасались своих желаний…

— Вить, — равнодушно роняет Лиза, — потом. Обещаю!

Но брат решил добить её, не меньше. Пчёлкин плюхнулся на диван, и прижал сестру к своему хлипкому плечу, пытаясь побороть мрачность, в которой спряталась его Лизка.

— Чего тебе, Пчеловод? — не разговаривать с братом нельзя, а ведь больше всего на свете Лиза не желала его обидеть. Кто у неё кроме Витьки остался.

— Лизк, блин! Хочешь, я тебя со своими познакомлю! Ты давно хотела, вспомни!

— Баранки гну, не нукай. Это те, которые называют тебя «Пчёла»?

— Ты… видела же их, когда к нам приехала. Мимо прошла.

— Не разглядывала!

— Разгляди, мы пацаны хорошие.

— И где твои трое в лодке?

— Пошли на улицу, покажу. Хорош сидеть на одном месте!

— От тебя не отвяжешься, летающее!

— Нет! Я — Пчёла, ты запомни, а вот летающий у нас…

— Кто? — с большим энтузиазмом спросила Лиза.

— Дед Пихто! — неужели ему удалось разрядить обстановку? — Шевели ластами, а то замерзнешь!

— Балбес, что мне теперь будет?

— Лизка, — Витя подхватывает сестрёнку на руки, будто она невесомая, и он совершил нечто большее, чем обычный разговор с родным человеком, — чё? Отогрелась?

— Твоими молитвами.

Внезапно раздалась трель дверного звонка. Брат и сестра переглянулись, ведь они явно не ждали гостей.

— Меня же Санька с Косом ждали, у гаражей! — Витя хлопнул себя по лбу. — Ты не сиди, идём!

— Я тебя дома подожду. Иди, гуляй!

— Нет, теперь ты, иди, открывай…

— Вить! Ты издеваешься, да?

— Блин, это ты над братом издеваешься!

— Хорошо, только один раз!