— А я просто не знала, куда еще пойти, — сказала я со смехом. — И моя мама, как ты знаешь…

— Часто с ней разговариваешь? Вы видитесь?

— Она снова вернулась в Лондон, работает над книгой. Занята как всегда. У нее все хорошо. — Еще один смешок. — Она прилетела на свадьбу. На ту, которая не состоялась. Джейми хорошая защита, ей удалось удержать ее подальше после того, как все развалилось. С тех пор мы играем в безуспешные попытки связаться друг с другом по телефону. — Я подняла на него взгляд. — Мне жаль, — прошептала я. — Я должна была помнить. Должна была быть лучшим другом для тебя. Оставаться на связи.

— Это было очень давно, — сказал он. — Мы были детьми. Мы… мы были идиотами. И не могли строить планы более чем на пять минут вперед.

Вот только Ной сохранил эти планы. Он соблюдал тот договор. Как и всегда.

— И вполне вероятно, что ты могла передумать, — добавил он. — Есть дела гораздо важнее, чем заявляться на День Старого Дома и ждать, что кому-то будет на это не наплевать. — Он изучал меня мгновение, глядя мне в глаза, а затем на мои губы. — В любом случае. Я слышал, что минет в душе лучше, чем любой из многих-многих фестивалей этого города.

— О, ты это слышал, да?

— Да. И из надежных источников. Даже рецензируемых.

Я кивнула.

— Конечно.

— Если ты намерена загладить свою вину — не то чтобы это было необходимо, но если ты об этом думаешь, — я бы не отказался от горячего душа после того, как мы отморозили здесь задницы.

— Кстати говоря, как долго нам еще придется морозить здесь свои задницы? — спросила я.

Он медленно покачал головой, выдыхая.

— Честно говоря, чем быстрее мы уедем, тем меньше вероятность того, что меня заставят делать что-то для праздничного фестиваля подсветки деревьев.

— Как этот город финансирует все эти фестивали?

Ной махнул рукой, чтобы Дженни присоединилась к нам.

— Я мог бы объяснить тебе, но ты впадешь в кому от скуки, прежде чем окажешься ртом на моем члене, а я бы хотел этого избежать.

— Должна признаться, я не люблю делать минет.

— Почему?

— Потому что не люблю рвотные позывы, а учитывая, — я бросила выразительный взгляд на его джинсы, — я знаю, что они у меня точно будут.

Его ухмылка была самой высокомерной из всех, что я когда-либо видела. Это было восхитительно. Мне нравилась каждая частичка его самолюбования.

— А что, если я пообещаю вести себя хорошо?

— Ты не умеешь, — сказала я, качая головой и улыбаясь ему. — Сейчас ты милый и застенчивый, но как только снимаешь одежду…

— Да, жена? Когда я снимаю одежду? — Он просунул руку под мое пальто, под мой свитер. Задрал майку, прижал прохладные пальцы к моей спине. Я вздрогнула, и его глаза засверкали. — Расскажи мне, что будет потом.

— Ты знаешь, что будет.

Наклонившись, он провел губами по моему уху, рисуя круги пальцами по моей талии.

— Я не заставлю тебя давиться, жена. Не хочу видеть слезы в твоих глазах. Но я думал о твоем языке на головке моего члена… ну, слишком долго. Как думаешь, ты смогла бы с этим справиться?

Я пожала плечом.

— Возможно.

— Душ звучит заманчиво, не так ли? Заметила там съемную душевую насадку? У нее девять разных настроек. И еще та скамейка. Подходящего размера. И прочная. Мы могли бы повеселиться на ней, да?

— Да, — сказала я, едва слышно вздохнув.