Сладкий вкус любви - Кейт Кентербери

— Ты не помнишь? — Он уставился на меня, сведя брови. — Совсем ничего?

Я покачала головой.

— Нет. Напомни мне.

Парень отвел взгляд, закатив глаза, как будто моя память похожая на швейцарский сыр была для него настоящей проблемой.

— Мы собирались вернуться сюда и показать этому городу, что они потеряли.

— Почему я этого не помню?

— Я не знаю, Шей, — сказал он, слова прозвучали отрывисто. — Но мы всегда говорили о возвращении.

Я приложила палец к губам, вспоминая нашу историю.

— Я помню эту часть, но не помню, что мы собирались вернуться в День Старого Дома. Я что-то неправильно поняла?

Ной пристально посмотрел на меня, сжав губы в ровную линию. Его глаза были темными, и да, я все неправильно поняла. Было ясно, что я сделала что-то очень неправильное.

— Нет, это была просто идея, которую мы обсуждали.

— Не уверена, что верю тебе.

— Можешь не верить. — Он посмотрел через поле на Дженни и ее подругу. — Очевидно, что этого так и не произошло, так что это не имеет значения.

— А разве это не происходит прямо сейчас? Разве мы не вернулись в Френдшип на День Старого Дома и не показываем всем, что они упустили, пока нас не было? Или ты пропустил ту часть, где девять тысяч человек остановились, чтобы поговорить с нами сегодня вечером? — Когда он ничего не ответил, я продолжила. — И неожиданный брак — это только часть. У тебя была большая юридическая карьера, которая включала в себя оплачиваемые часы на яхтах, а меня оставили у алтаря, что не так впечатляет, как яхты, но это показывает, что я все такая же проблема, как и в школе.

После продолжительной паузы он сказал:

— Ты не была проблемой в школе. Не говори так. И никто здесь не знает о твоей несостоявшейся свадьбе.

— Никто здесь не знает, что меня выгнали из швейцарской школы-интерната, потому что придумали, что однажды я ездила во Францию, чтобы сделать аборт, но я все равно получала косые взгляды каждый день в течение двух лет.

Нет необходимости упоминать, что косые взгляды исходили исключительно от таких людей, как мать Ноя, которая, похоже, и без объяснений знала, что девушка, привезенная домой из Европы и отправленная жить к дальней родственнице в глушь — это особый вид предостережения.

Он наклонился и провел губами по моему виску.

— Это не их гребаное дело. Ни сейчас, ни тогда.

— Спасибо, — сказала я. Ной защищал меня тогда, единственный, кроме Лолли, кто знал правду о моем пребывании в Фредншипе. Он понимал, когда я говорила о несчастных случаях и ошибках, и ни разу не посмотрел на меня как на проблему. Потом: — Ты приезжал? На День Старого Дома?

Он вздохнул, и я получила ответ. Ему не нужно было ничего говорить. Я знала. Он возвращался, ожидая найти своего партнера в с трудом завоеванном искуплении, а я забыла. Я сбежала в Бостон и окунулась в атмосферу чистого переосмысления после стольких неудачных попыток вписаться в мою новую версию совершенства. Я лишила себя всего этого города, оставив все и всех позади, когда уезжала.

— Я ничего не слышала о тебе, — сказала я, — после того, как ты уехал в колледж. Кажется, я писала тебе несколько раз, но… что случилось?

— Ну, да. — Он провел рукой по шее. — Мне особо нечего было сказать. Я потратил большую часть года, рассказывая всем, кто был готов слушать, что я поступил в Йель. Я не знал, как взять и сказать, что это было не так, как я себе напридумывал.

— Ты мог бы рассказать мне. А я бы сказала тебе, что поступление в Бостонский колледж только потому, что это альма-матер моей матери и их не волнует моя успеваемость, было не лучшим выбором. Не в части существования без ее тени, нависшей надо мной.

— Но ты осталась там, — сказал он.

— А ты остался в Йеле.

Он пожал плечами.

— Да. Я усердно работал, чтобы попасть туда. Поэтому решил работать еще усерднее, чтобы пройти через это.