Кольцо с шипами - Карина Рейн

— Мне кажется, Демид прав, дорогая, — встревает папа. — Они должны были проверить информацию перед передачей её в эфир, так что либо они не компетентны, что ставит под сомнение всю их работу, либо им всё равно, каким образом добытая ими информация скажется на жизни людей, что тем более указывает на их профнепригодность.

Поджимаю губы, но киваю — не думаю, что те журналисты могли специально передать ложную информацию; скорее всего, это просто банальная ошибка неопытных работников, но если Демид хочет поговорить с ними — пусть.

Мы заканчиваем завтрак и разговоры около семи часов утра; сразу после этого Демид уезжает, клятвенно пообещав встретить меня на пороге клиники, адрес которой я дала ему перед уходом. Ну а я тем временем приняла душ, переоделась и села в кресло в гостиной в компании одной из книг Джейн Остин. Пока читаю, вспоминаю, как проходила беременность у моей мамы — что, если такое передаётся от матери к дочери? Что, если я тоже не смогу выносить ребёнка, и буду «хоронить» своих первых детей?

Что, если моя крошка так и не увидит жизни?

К десяти утра я уже больше напоминала себе потенциальную клиентку психиатрической больницы, чем нормальную женщину; теперь до самого конца беременности я буду не находить себе места и, наверно, только усугублю положение. Дрожащими пальцами набираю номер Андрея и прошу отвезти меня в нужную клинику; по дороге он замечает моё состояние.

— Не переживайте так, Ульяна Дмитриевна, — улыбается. — Моя Светлана тоже боялась первых родов, а ко вторым родам страх уже прошёл.

— Меня не роды пугают, — вздыхаю: я отказалась от Светиного сопровождения, потому что со мной будет Демид. — Моей матери очень тяжело давались первые беременности — я её третья или четвёртая попытка по счёту. Я боюсь, что со мной будет так же.

— Не стоит накручивать себя раньше времени — потом наверняка ещё смеяться будете над своими страхами.

Хоть бы…

Ко входу в клинику подхожу белая, как мел; Демид, как и обещал, ждёт меня внутри у регистратуры, где я получаю талон на приём, и мы поднимаемся на второй этаж.

— Тебе рожать ещё не скоро, — хмурится муж. — Зачем бояться заранее?

Закатываю глаза.

— Ты прямо как Андрей. У моей мамы было несколько выкидышей перед тем, как я родилась — не хочу, чтобы у меня было так же.

Кажется, зря я это сказала, потому что теперь и Демид стал одним цветом с белыми стенами.

Врач принимает меня без всяких оттяжек; я сдаю анализы, прохожу УЗИ и консультацию, и задаю наконец этот пугающий меня вопрос, но меня успокаивают.

— Если ваша мама теряла детей вследствие какой-то болезни, и она не передалась вам по наследству, то опасаться не стоит, — улыбается женщина-врач. — А все остальные причины выкидышей вашей мамы никак с вами не связаны. Дождёмся результатов анализов, и тогда будем знать наверняка.

В этой клинике собственная лаборатория, так что ждать приходится недолго — уже буквально через час меня успокаивают тем, что и я, и мой малыш совершенно здоровы. Узнавать пол ребёнка ещё рановато, так как вероятность ошибки равна пятидесяти процентам, но для меня это сейчас не принципиально: главное, что малышу ничто не угрожает.

— Что ты сделал с теми бедолагами? — спрашиваю у Демида, когда мы оба усаживаемся в его машину: теперь можно выдохнуть.

— Ты про журналистов? — хмыкает он. — Они на канале больше не работают.

— Не слишком ли кардинальное решение? Ты хоть разговаривал с ними?

— Да, и эти дамочки мне не понравились — слишком уж наиграно звучали их извинения. Зато теперь им обеим будет, о чём поразмыслить на досуге.

Качаю головой, но уже не чувствую сожаления: раз им не жаль, то мне — тем более.

Домой мы возвращаемся вместе, и к моему удивлению Демид идёт со мной в дом.

— Тебе не нужно идти на работу?

— Нужно, но разве я могу оставить тебя одну?

— А разве я одна? Послушай, ты должен забрать свою компанию себе обратно.