Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

— Где у тебя ванная? — не слушая, перебила меня Василиса.

— Ты уверена, что голову себе там не разобьешь? — спросил, указывая направление. — Я не хочу, чтобы меня потом черте в чем обвинили.

— Не волнуйся, не обвинят, — огрызнулась она и пошла в ванную, уже совершенно уверенно и не шатаясь.

Я ходил по коридору туда-сюда, прислушиваясь на всякий случай к шуму воды и звукам… и не то чтобы мне это было легко. Слишком уж красочно представлялась мне картинка обнаженной Василисы в моей ванной в окружении моих вещей, к которым я буду прикасаться каждый день, когда она уже уйдет и никогда сюда не вернется. Дурацкие мысли лезут же в голову, хотя вот мой неугомонный член совсем не считал их таковыми.

— Обломайся, дружок! — прошептал я, поправляя его со сдавленным стоном. — Тут нам с тобой не светит.

Когда за дверью стало тихо, я быстро ушел в зал и улегся на диван, чтобы не сталкиваться с Василисой в узком коридоре. Закрыв глаза, накрыл лицо рукой, заставляя себя расслабиться и ни секунды не думать, что сейчас она ложится в мою кровать, в которой я столько раз лежал, представляя, как она движется на мне, запрокинув голову, и от этого ее волосы скользят по моим напряженным, мокрым от пота бедрам. А потом, кончив, материл себя последними словами за эти гребаные фантазии. Прекрасно! Теперь мне вообще будет в кайф. Хоть больше никогда не ложись в эту постель!

Тихие шаги босых ног по ламинату заставили напрячься и свернуться узлом все нутро. Твою же мать, никогда не думал, что подобный звук можно назвать дико возбуждающим! Но, похоже, до утра меня ждет еще много открытий, потому что направлялась Василиса не в спальню, а прямо ко мне. Сдавленный выдох и шуршание ткани рядом с диваном… Я перестал дышать, потому что в голове поплыло от ее аромата. В теле напряглась каждая мышца, а в паху потянуло так, что впору взвыть, как оголодавший волк на морозе. Нежные пальцы коснулись моей щеки, и меня подбросило, как от удара электрошоком. Она что, издевается, на хрен?!

— Какого ты творишь! — взорвался я, вскакивая и хватая совершенно обнаженную Василису за руку. Обнаженную!! Я пялился так, словно впервые видел голую женщину, и понимал весьма простую вещь. Мне конец. Однозначно.

Комната была освещена только скудным светом уличного фонаря, падающим Василисе со спины, и невозможно было четко рассмотреть выражение ее лица, хотя, если честно признаться, в первый момент и не мог на нем сосредоточиться. Глаза жадно следовали по изгибам этого тела, окутанного облаком волос, запоминая, впитывая мое многолетнее наваждение теперь во плоти. Василиса же замерла как изваяние, языческое божество, перед которым начинают слабеть мои колени, и не думая отнимать руку.

— Ты делаешь мне больно, — наконец прошептала она.

— Я знаю. Всегда, — так же еле слышно ответил я, словно боялся громким звуком вспугнуть это видение, не особо отдавая отчет произносимым словам.

— Я про руку, — Василиса чуть шевельнула кистью, и только тогда я понял, насколько сильно ее сжимаю.

— Извини, — я ослабил хватку, но отпустить совсем не мог себя заставить, как, впрочем, и отвернуться, посмотреть в другую сторону.