Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

Спустя годы виню себя за то, что не был достаточно нежен тогда. Да, собственно, вообще не был. Я, как совершеннейший зверь, утолял голод, впиваясь в эту невыносимо желанную плоть пальцами. Сжимал до белых следов — предвестников завтрашних синяков, кайфуя от тихих всхлипов Василисы, от ее ошалелого затуманенного взгляда, от ответных ласк рук, скользящих по коже, от охотно снова и снова подставляемых под мои агрессивные поцелуи губ. Вдавливал ее хрупкое тело в себя с таким остервенением, как будто от этого наши жизни зависели. Нет, я не был медлительным и осторожным тогда. Оправдывал тем, что если уж она и должна навсегда достаться другому, то сегодня будет моей без остатка. Один долгий щедрый глоток, перед тем как навеки смириться с постоянной жаждой. Гори огнем вся порядочность, и в гробу я видел честность! Хватит! Устал я от проклятых фантазий и партнерш, на месте которых представлял ее. Хочу оригинал, пусть на одну ночь, но по полной, так, чтобы оба сгорели к чертовой матери! И пусть я буду в аду жариться и перестану сам себя уважать, но не собираюсь давать Василисе опомниться, спрашивать, уверена ли она, задаваться вопросами: я ли сейчас в главной роли в ее голове, или она, закрыв глаза, представляет другого. Да похрен! Я-то точно знаю, кто в моих руках. Даже не вспомню, как я умудрился упасть на диван, а не повалил ее прямо на пол. Даже сдирая с себя одежду, я трогал, целовал, топил ее в моем вожделении, не собираясь дать ни одного шанса на передышку. Никаких остановок и передышек, пока она не изогнется дугой подо мной, кончая. А потом снова и снова. Я заставлю ее помнить эту ночь и спустя годы. Да, я этого хотел, довести ее до состояния невменяемости. Не новичок же и знаю, как сделать, чтобы женщина еще долго, мечтательно-стыдливо улыбаясь, вспоминала, что творил в постели с ней такой безбашенный засранец, как я. И все это я собирался обрушить на Василису, и пусть потом сравнивает и думает, дотягивает ли кто до этой планки. Но каким же был идиотом, думая, что сам смогу продержаться, глядя, как Василиса отзывается на каждое прикосновение. Слыша, как вздохи превратились в стоны, а потом в хриплые отчаянные вскрики. Фантазии — ничто, бледная тень. Они лишь способ не умереть с голоду, но и рядом не стояли с реальным насыщением. Я так хотел долго-долго смаковать каждый нюанс — вкус и ощущение ее кожи, когда целовал и облизывал ее шею, грудь. Дрожь и мурашки под пальцами и прерывистое дыхание от каждого скольжения жаждущего рта, когда спускался к ее животу. Одуряющий запах возбуждения и краткое, едва заметное сопротивление, когда раздвинул для себя ее бедра. Хотел ощущать снова и снова эту судорогу, что пробегала по телу Василисы, когда я терся лицом, как обезумевший от валерьянки кот, о нежную влажную мягкость ее складок, царапая своей щетиной. Ее первый хриплый крик и спазм мокрой плоти под моим вторгшимся языком был как новая доза кайфа в мою кровь. Василиса реальная, просто лежащая на спине, открытая, доступная и содрогающаяся от любого моего действия стерла из памяти все даже самые грязные фантазии, посещавшие меня в жизни. Это был тот момент, когда понимаешь: вот еще один маленький шаг и все — большего тебе просто не надо. И когда она остервенело впилась в мои волосы, буквально взлетая на диваном и выгибаясь так, что мне показалось, что сломает себе шею, я окончательно сорвался. Просто больше не мог быть нигде, кроме как внутри ее тела, или просто бы сдох. Причем прямо сейчас, пока ее еще трясет и гнет отзвук ее первого оргазма, данного ей мною. Схватив Василису за бедра, я рывком сдвинул ее ниже, вклинивая свои между ними. Не давая ни секунды обоим, рванулся вперед в обжигающую глубину ее тела, торжествующе рыча, как дикое животное… и тут мое ликование обратилось болью и кошмаром.