Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

— Мне уйти? — Василиса тряхнула волосами, вздергивая подбородок и переступив с ноги на ногу, как будто ища больше опоры. В ее голосе вдруг прозвучал откровенный вызов. Этот такой знакомый жест и сверкнувшие в полутьме огромные глаза… И в моей голове словно ударили в гонг, спуская с цепи мою самую темную и глубоко спрятанную сторону. Ту самую, чьей неотъемлемой, намертво вросшей частью стало извечное жестокое влечение к стоящей напротив девушке. В мою кровь будто щедро плеснули адреналина, переключая мозг на единственную возможную волну, заставляя себя одновременно ощущать горящим и смертельно замерзающим. Я стиснул зубы от прокатившейся по телу мощной вибрации желания, такого, что уже не имеешь представление, что такое контроль. Просто не помнишь, зачем он вообще существует. Я стоял напротив той, кого хотел, как одержимый, отчетливо понимая, к какой катастрофе все идет, да вот только что-то сожаления или желания остановиться никак не находилось. Зато в избытке нашлась злость, всегда так спасавшая меня, когда я на какой-то момент позволял себе забыть, что я и Васька слишком близко — это хреновый расклад.

— Все зависит от того, с какой целью ты пришла, прелесть моя, — я постарался вложить в свой тон максимум пошлой подоплеки и приблизил наши лица так, что губы оказались в паре сантиметров друг от друга, в надежде испугать Василису. Пусть сейчас просто уйдет, сбежит, проклиная меня и обзывая по обыкновению последними словами, а я с места не сойду, чтобы пойти за ней. Потому что у самого нет сил отступить. Кажется, если я сейчас хоть шевельнусь, отстраняясь, то меня просто разорвет от внутреннего напряжения.

— Я хочу узнать… — невнятно пробормотала Василиса и, глубоко вдохнув, подалась ко мне, уничтожая последнее спасительное расстояние.

Оргазм — совершенно великолепная вещь, пожалуй, лучшая в мире, чем-то схожая со взрывом мозга. Так я думал. До тех пор пока Василиса с шокирующей решимостью не втянула меня в этот поцелуй, от которого мой разум ушел в неконтролируемый штопор. Думал ли о чем-то в тот момент? Да на самом деле о тысяче вещей и ни о чем одновременно. Бесился, что вот так целоваться научил другой, и улетал от каждого движения и взаимной борьбы наших губ и языков. Сердце останавливалось от понимания, что творим запретное, но сатанел от мысли, что нужно это прекратить. Разум наизнанку выворачивало от бесконечных как, зачем, почему и что дальше, но прямо сейчас на каждый было абсолютно наплевать. Василиса с тихим стоном обвила мою шею, прижимаясь всем телом, и в моей голове случился тот самый пресловутый взрыв, уничтожающий все и оставляющий в полыхающей пустоте одно — отчаянную мольбу: только не останавливайся!

Стало по хрен на все причины и последствия. Существовал только это момент, он был моей пьяной единственной реальностью, и я буду упиваться им до конца, хоть вусмерть, хоть до потери пульса — пока он есть. А все остальное, в том числе и неизбежное будущее похмелье, пока просто сон, кошмар, который нужно гнать от себя как можно дальше. Сейчас же я возьму свое, до дна вычерпаю, что дают, и стану жадно требовать еще, больше, все без остатка.