Иностранный русский - Татьяна Шахматова (2018)

– Тут речь о жизни моей хорошей знакомой, ребятки, давайте-ка поверим моему ощущению. Нарушения речевого этикета – всегда серьезный сигнал. Особенно такие, как здесь. Сами подумайте. Общаясь, мы передаем информацию, правильно? Можно что-то пообещать и соврать, можно сообщить нечто или утаить, промолчать вообще. Большая часть манипуляций с информацией легко сходит людям с рук. Но есть слова и выражения, которые не несут ровным счетом никакой информационной нагрузки, но имеют огромную социальную. Это и есть этикет. Что такое, например, «здравствуйте»? Это же не пожелание здоровья, правильно? Никто так не воспринимает это слово. Или «спасибо»? Не «спаси же тебя бог», верно? Эти слова – лишь жесты, социальные сигналы. Они говорят о том, что тебя заметили, что ты важен, с тобой готовы считаться. В человеческом обществе можно не высказывать политических взглядов, не говорить правды, скрывать свои мысли о коллегах, а можно, наоборот, сплетничать и злословить, но не поздороваться, не попрощаться, не поблагодарить, не поздравить с днем рождения – ни в коем случае нельзя. Мы так говорим, потому что так надо говорить. Даже люди, которые не очень симпатизируют друг другу, здороваются до тех пор, пока отношения не будут прерваны окончательно. Мы поздравляем с днем рождения даже тех, с кем не видимся годами. Поздравляем, просто чтобы поддерживать связь: эй, я помню о тебе, и ты обо мне помни! Поздравление может быть каким угодно формальным, кратким, шаблонным, но оно должно быть. Это своего рода социальное поглаживание. Понимаете, о чем я?

– Мы понимаем. Но пока не понимаем, куда ты клонишь, – проговорил Борис.

– Я даже не знаю, с чего начать… – прищурилась Вика.

– Начни с начала, – предложил он ей. – Каролина написала некоей Ирине Фроловой, своей бывшей начальнице: «Моему учителю в самом буддистском смысле этого слова». И поставила два смайлика.

– Тут меня смущает слово «самый», – начала Вика.

– А «ученик в буддистском смысле слова» тебя не смущает? – поинтересовался я.

– С буддистским учеником как раз все более-менее ясно. Лина начала свою профессиональную деятельность под началом Фроловой. Видимо, в профессиональном смысле многому от нее научилась. Легкий ироничный комплимент. Изящный в меру. Даже краем одежды нельзя дотронуться до статуи Будды, чтоб не осквернить, – продолжала Виктория. – А вот слово «самый» в контексте «в самом буддистском смысле этого слова» отсылает нас к устойчивому выражению «в самом лучшем смысле этого слова». И эта отсылка создает подтекст о наличии какого-то другого смысла.

– Самый буддистский – это как типа самый духовный, что ли?

– Ну да, ничего личного, эмоционального и земного. И именно это задело Фролову. Именно на это она ответила.

– Я заметил еще одну странность: само поздравление в сравнении с этой преамбулой очень короткое: Счастья Вам, Ирина Михайловна! Пусть все у Вас будет хорошо! – зачитал я. – Это говорит о том, что поздравление писалось не ради самого поздравления, а ради этого вот вступления.

Виктория согласно кивнула.

– Ну ладно, даже если и так. То что? – Борис, как всегда, переживал о том, что записать в протокол; пока и вправду было не густо.

– Как что? Это же провокация! Каролина намекает, что их отношения раньше были не такими уж очищенными от всего земного. То есть сейчас они такие, а раньше, видимо, были другими. И Фролова считывает подтекст: интересуется, бывает ли буддийский ученик. Все-таки мы, филологи, ужасные зануды. – Виктория усмехнулась и осторожно откинулась на спинку, стараясь не задеть сгоревшие на солнце плечи. – Ну как можно так нагружать слова? Они же не ишаки! Впрочем, нам сейчас это скорее на руку. Вместо километров писем всего четыре записки, в которых целая история. Итак, богатый подтекст возникает как раз потому, что этим дамам хочется многое сказать друг другу.

– То есть Фролова не просто бывшая начальница? Она из близкого круга? – прервал Борис, помечая что-то в своем блокноте.