Королевство шипов и роз - Сара Маас (2016)

— Я знаю изрядное число фэйской знати и фэйри других сословий, которые поспешили бы убраться оттуда и не почесались бы спасать какого-то суриеля.

Ласэн что-то снял у себя с пояса и бросил мне. Я с трудом сумела поймать его подарок и при этом удержаться на лошади. Это был охотничий нож, рукоятку которого украшали драгоценные камни. Я вертела неожиданный подарок в руках, разглядывая. Он был очень искусно сделан и не менее искусно выверен.

— Я слышал твой крик, — признался Ласэн. — Но замешкался. Недолго, правда, но Тамлин сумел меня опередить. И все равно, опоздав на несколько секунд, я нарушил слово, которое тебе дал.

Кивком подбородка Ласэн указал на нож:

— Теперь он твой. Только, пожалуйста, не всаживай мне его в спину.

Глава 19

На следующее утро привезли краски, кисти и все остальное. Уж не знаю, где и каким образом Тамлин сумел это так быстро раздобыть. Мне не терпелось развернуть, потрогать и понюхать сокровища, однако Тамлин сказал, что вначале мы немного прогуляемся. Он повел меня по коридорам в ту часть здания, где я ни разу не бывала даже во время ночных блужданий. Я сразу поняла, куда мы идем. Мраморные полы сверкали чистотой, — должно быть, их совсем недавно вымыли, а из открытых окон пахло розами. Все это Тамлин сделал для меня. Можно подумать, что пыль или паутина могли испортить мне впечатление.

Мы остановились возле старинных двустворчатых дверей. Тамлин слегка улыбнулся.

— Зачем… зачем нужно было тратить время и силы на уборку? — выпалила я.

Его улыбка погасла.

— Здесь очень давно не было тех, кому все это интересно. Мне приятно, что галерея больше не пустует.

Я не знала, любит ли Тамлин живопись. Слишком много сторон его жизни связано с кровью и смертью.

Он открыл двери, и я замерла…

Светлые деревянные полы сверкали чистотой. Из окон лился яркий свет. Мебели в просторном зале было совсем немного: несколько стульев и скамеек, чтобы присесть и неторопливо разглядывать…

Я едва замечала, что переставляю ноги. Глаза видели только картины.

Их было великое множество, безупречно сведенных в одно целое. Столько различных взглядов на мир — обстоятельных, быстрых, неожиданных. Со стен на меня смотрели пейзажи, портреты, натюрморты… Каждый делился своей историей, каждый предлагал свое восприятие. Одни картины кричали, другие — шептали или пели. Они рассказывали о запечатленном мгновении, о чувствах, которые владели художником в тот миг. Картины были вызовом, брошенным неумолимому времени… хотя время в Притиании текло совсем по-иному. Некоторые художники смотрели на мир почти моими глазами. Их сочетания красок, их формы и линии я понимала достаточно легко. Встречались картины, написанные в совершенно неожиданных тонах, о существовании которых я даже не подозревала. Это был другой, незнакомый мне взгляд на мир. Такие картины служили воротами в разум художника, резко отличающийся от моего собственного. И тем не менее я смотрела на его картину и понимала, что́ он хотел сказать. Более того, я понимала его чувства, радости, заботы и тревоги.

— Никогда бы не подумал, что люди способны…

Тамлин не договорил. Я повернулась к нему, и моя рука, застывшая на шее, скользнула к сердцу. Оно переполнилось неистовой радостью, пронзительной грустью и смиренным восторгом перед столь великолепным искусством.

Тамлин стоял у дверей, запрокинув голову, как зверь. Похоже, мое поведение снова его удивило.

Я вытерла мокрые щеки.

— Это… — начала я и замолчала.

Что я могла сказать? Слова вроде «прекрасно», «удивительно», «превосходит всякое воображение» не передали бы моего состояния.

— Спасибо, Тамлин, — тихо сказала я, прижимая руку к сердцу.

Мне не хватило бы слов, чтобы поблагодарить его за сказочный подарок: позволение сюда прийти.

— Приходи сюда, когда захочешь.