И это тоже пройдет - Милена Бускетс (2015)

На ней белый льняной балахон, обметанный красной ниткой, который ее мать носила в молодости, во времена хиппи. Недавно София случайно наткнулась на него среди всякого старья и отдала портнихе чуть-чуть перешить. Получилось оригинально и даже красиво. София одевается с большим вкусом и не упускает ни одной детали, что в наше время встречается редко: мне кажется, сейчас только кое-кто из пожилых людей серьезно относится к одежде и тщательно следит за собой. Я в этом смысле совсем не похожа на Софию: мой стиль – старые джинсы и мужские рубашки. София привлекла мое внимание задолго до того, как мы впервые разговорились (у входа в школу, где учатся наши дети). Странная, всегда безукоризненно и экстравагантно одетая, она могла появиться в красной соломенной шляпе с огромными полями, не хуже зонтика защищающими от дождя, или в плотных шортах, надетых поверх черных шерстяных колготок. Мы сразу прониклись взаимной симпатией. Так бывает между девочками-подростками, сразу и безошибочно угадывающими друг в друге родственную душу – человека, который не только разделяет твои вкусы и привычки (любит белое вино и ко всему в жизни относится наплевательски), но и благодаря открытому характеру и доверчивости (спасибо счастливому детству) принимает мир и людей такими, какие они есть.

– Это мамин жакет, – ответила я. – Никак не соберусь отнести его в чистку. А если честно, я так и не решила, что с ним делать. Это все, что я оставила из ее одежды.

Я вспомнила Элениту – дочь моей замечательной няни Марисы, ставшей мне второй матерью. Она умерла два года назад от сердечного приступа, хотя уже давно болела раком. В тот единственный раз, когда я виделась с Эленитой после смерти Мариты, она встретила меня в цветастом халате, прежде принадлежавшем ее матери. Я сразу узнала этот халат и не удивилась, что Эленита его носит, но почему-то мне вдруг подумалось, что зря она это делает: от него исходило дыхание смерти. Потом мне на память пришел один случай из школьного детства. У нас был урок физкультуры, мы стояли на старте беговой дорожки и ждали, когда учитель даст свисток. И тут одноклассница – худенькая светловолосая девочка – показала мне на свои носки: длинные, чуть ли не до колен, желтого цвета. И сказала, что это носки ее отца, недавно скончавшегося от рака. Мне еще не приходилось сталкиваться со смертью, и то, что девочка носит вещи умершего отца, показалось мне романтичным и печальным. В отрочестве боль и грусть, как и все остальные чувства, мимолетны и ярки; по крайней мере, так было у меня. Через год, когда мне исполнилось семнадцать, от рака умер мой отец. С тех пор я многих потеряла. Последним звеном в этой зловещей цепи – тяжелым, весом в целую тонну, – стану, наверное, я.

– На твоем месте, – посоветовала Элиса, – я бы отнесла жакет в химчистку, а потом повесила в шкаф или убрала на верхнюю полку. А что с ним делать, решишь потом. Куда тебе спешить?

Элиса, как и София, пришла ко мне на ужин. Мы редко собираемся все вместе: трио – не лучший состав для дружбы.

– Я приготовлю коктейли. Тебе надо взбодриться, – заявила София.

София – специалист по коктейлям и почти всегда берет с собой изящную парусиновую сумку с полным набором соответствующих принадлежностей. Элиса привезла суши. Я достала из холодильника остатки засохшего сыра, и мы сели за стол. Выпили за жизнь, за нас и за лето. В последнее время все хотят выпить со мной за будущее, хотя я понятия не имею, наступит оно или нет.

– В общем, так, девочки, – провозгласила я. – Я на несколько дней еду в Кадакес. Секс, наркотики и рок-н-ролл. Кто со мной?

На лице Элисы нарисовалась озабоченность, зато София радостно захлопала в ладоши

– Ура! Точно! Едем в Кадакес! – воскликнула она, а Элиса тут же завела ученый разговор о вреде наркотиков, Фрейде, внутренних переживаниях, образе матери и ожидающих меня серьезных проблемах. Одна из моих подруг жаждет наслаждаться жизнью, вторая – страдать и анализировать страдания.