Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

Но чем дольше Эплби размышлял над этим, чем подробнее вспоминал детали проведенного им расследования, тем меньше испытывал уверенности в чем-либо. Можно ли исключить, например, Кермода? Патришия видела, как он сошел с дорожки и направился им навстречу за несколько секунд до прозвучавшего выстрела. В отношении Кермода смущал только подслушанный раньше не самый доброжелательный разговор об Элиоте, но Кермод не мог бы действовать в одиночку. Если за всеми шутками стоял он, то ему активно помогал Оверолл. Тот вроде бы напился, но насколько пьян он был после того, как удрал из театра и накачался спиртным в библиотеке? Не мог ли он позже вернуться в театр никем не замеченный, чтобы произвести выстрел, а потом заставить свинью умереть в страшных муках? Быть может, в пьяном виде было даже легче осуществить подобное варварство? В итоге это тоже оказалось всего лишь злой шуткой, но направленной против Тимми и Белинды: злоумышленник не пожалел усилий, чтобы заставить их поверить, будто перед ними окровавленное тело их отца. Здесь важно отметить, во‑первых, что шутка стала импровизацией, подсказанной издевательствами Андре (в свою очередь, импровизированными) над мисс Кейви и злосчастными щенками в ее книге, как и над пережитыми ею приключениями в деревне. А во‑вторых, шутка все же оказалась шуткой. Настоящего полуночного убийства не состоялось. Но стало ли это результатом того, что намеченную жертву как раз в это время убивать уже не стоило? Или шутник изначально собирался продолжить серию своих мерзопакостных трюков? Если разобраться, то смысл шутки все-таки выглядел убийственным. Несчастную свинью нетрудно было представить тотемом для этой семьи, жертвенным животным, которыми даже современные дикие племена давно подменяют прежние человеческие жертвоприношения. Заменой для самого мистера Элиота, которого злодей, видимо, и желал, и боялся убить… Конечно, едва ли стоило привносить примитивные основы антропологии в расследование. И убийство свиньи не носило чисто ритуального характера. У него имелась практическая цель: внести смятение в семью мистера Элиота с помощью приема, позаимствованного из фигурировавших в придуманных им литературных сюжетах.

Размышления приняли отрывочный характер, и Эплби вернулся к кандидатурам, которые можно было вывести из-под подозрений. Арчи Элиот? Особый склад ума сыщика, при мысли о нем нарисовал Эплби, как Арчи спешит от одного телефона к другому, чтобы перехватить слугу, ответившего на звонок. Простейшая уловка. Но насколько серьезна рана, полученная Арчи? Мог ли он нанести ее себе сам? Что произошло, когда его оставили наедине с доктором Чоуном? Мог он вовремя избавиться от его общества, чтобы издать отвлекающий крик, а потом завершить дело убийством свиньи? Это следовало выяснить, а значит, Эппбли предстояла еще одна, теперь уже незапланированная встреча с доктором Чоуном.

И больше никого заранее оправдать невозможно. В течение тех решающих ночных тридцати минут удивительно большое число людей находились вне наблюдения. Слишком много сумятицы внесли в происходившее многочисленные временные гости дома, создавая своего рода дымовую завесу. «Тот самый случай, – думал Эплби, – требовавший особо тщательного изучения места происшествия, но в то же время оставлявший мало шансов основательно провести подобную работу». В предутренние часы случайные гости Раста начали постепенно разъезжаться по домам, а остальные пунктуально готовились к заранее намеченному визиту в аббатство Шуни. Эплби лишался возможности детально допросить свидетелей, внимательно изучить улики.