Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

– Уверен, – сказал он, – что даже Джон знает, как полезно и приятно при любой возможности вырваться за пределы своей профессии. – Он улыбнулся, считая, видимо, свое наблюдение весьма точным. – А люди, занимающиеся оружием, как мне кажется, подвергаются даже большему стрессу. Им ведь приходится сталкиваться с мощным осуждением общественности. Их, представьте, часто не одобряют даже те, кто придерживается традиционного взгляда на военную службу как на одно из самых достойных занятий для мужчины. Мне всегда казалось это большой несправедливостью. Мы же не считаем достойной профессию хирурга, чтобы одновременно осуждать изготовителей и продавцов хирургических инструментов. – И мистер Элиот, ставший сейчас мистером Элиотом самых либеральных взглядов, который даже Руперта и Арчи считал надежными и основательными людьми, оглядел сидевших в машине, ища поддержки, но не получил ее. – Конечно, – продолжил он, – мне тоже известны факты, когда эти люди подливают масла в огонь международных конфликтов ради извлечения прибыли. Но я не допускаю даже мысли, что личность с таким искренним и глубоким интересом к науке, какой является Шун, может заниматься чем-то подобным. – Он вздохнул, словно невольно и нехотя вспомнил о природе человеческой, какой ее знал, и добавил: – То есть почти не допускаю… Патришия, дорогая, там кто-то старается привлечь наше внимание, или я ошибаюсь?

Это был доктор Буссеншут. Странно одетый в бриджи и старую, отделанную кожей охотничью куртку, он стоял на обочине дороги и дружески их приветствовал, одновременно призывая остановиться. Когда машина затормозила, он приблизился, сдернув с головы твидовую кепку, к которой были прицеплены две яркие мушки для рыбной ловли, популярные, как определил бы эксперт, в девяностых годах девятнадцатого века. Его расплывшееся в радостной улыбке лицо появилось в окне кабины.

– Есть люди, – начал Буссеншут свое обращение, явно заготовленное загодя, – которым нравится шуршание шин, мощные моторы и пыль дорог. Но я в душе романтик. – Он неопределенно махнул рукой в ту сторону, откуда пришел. – И потому предпочитаю пешие прогулки среди полей и нив, покрытых дивными коврами из сочных трав.

Мистер Элиот просиял в ответ.

– Я и сам большой поклонник Купера, «который петь мечтал бы с Горацием великим».

Мистер Элиот ухитрился не только определить источник цитаты Буссеншута, но и нашел единственную строчку Поупа, содержавшую ссылку на него. Эплби почувствовал, что один способен по достоинству оценить этот обмен литературными любезностями, и пожалел, что в машине нет Арчи, который бы его дополнил. Но наверняка поэзия так и витала вокруг virtuoso и curioso из аббатства Шун. Тимми, Белинда и Патришия остались совершенно равнодушными – прекрасное для одного поколения неизменно представляется поверхностным и глуповатым для другого. Но поэтические аллюзии Буссеншута, как сразу выяснилось, имели и чисто практический смысл. Он отпустил еще несколько шуток по поводу любителей езды на автомобилях, а затем предложил желающим подышать ноябрьским воздухом и проделать оставшуюся часть пути до аббатства пешком, почему-то пребывая в твердой уверенности, что эта идея особенно придется по душе Уинтеру.

Но Уинтер явно испытывал сомнения. Как показалось Эплби, он посмотрел на Буссеншута с легкой тревогой человека, знавшего про возможные скрытые мотивы приглашения и быстро прикидывавшего, не чревата ли прогулка не слишком привлекавшим его разговором.