Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

Сначала глухой ропот, а потом взрыв голосов – изумленных, встревоженных, напуганных, близких к панике – наполнил гостиную Раст-Холла. А появившийся наконец свет произвел странный эффект: он широкой аркой лег на потолок, и стало ясно, что источник его находится снаружи – по ту сторону французских окон, где располагалась терраса. На общем фоне гвалта и шума, издаваемого гостями, вдруг раздался поистине чудовищный вопль – орала толстуха, подруга Кермода. И как случается порой в минуты кризисов, этот крик заставил компанию умолкнуть и устремить взгляд в сторону окон. На портьере – подсвеченном полотне, похожем сейчас на экран в кинотеатре, – отчетливо вырисовывался темный силуэт мужчины. Вот он надвинулся, сделавшись невероятно огромным, но почти сразу вернулся к нормальным размерам. Раздался треск, с каким открывается французское окно, которым давно не пользовались, портьера отъехала в сторону, и два ослепительных луча ударили в комнату, оказавшись светом обычных автомобильных фар. Потом послышался мужской голос. Самый обыкновенный, но исполненный уверенности. И фраза прозвучала совершенно заурядная, хотя при подобных обстоятельствах более нужная, чем самая красноречивая болтовня:

– Сохраняйте спокойствие. Никакой опасности нет.

Секунду спустя словно через невидимые клапаны спустили пар, потому что всякое волнение и массовая дрожь, только что сотрясавшая присутствующих, мгновенно улеглись.

Патришия, вскочившая на ноги, как только воцарилась темнота, увидела по-прежнему стоявшую рядом с ней Белинду.

– Вот скажи теперь, – произнесла она все еще не совсем твердо, – что наш зловещий джокер не сумел обставить появление Джона поразительно эффектно!

– Нет никакой опасности, – повторил между тем Джон Эплби.

Он произнес эти слова с интонацией врача, пытающегося привести в чувство обеспокоенных родственников смертельно больного пациента.

– Насколько я понял, весь дом лишился освещения одновременно. Думаю, перегорел главный предохранитель. Но у меня с собой фонарик, и если есть желающие проверить…

Он вошел в комнату.

Происходившее напоминало теперь любительский театр, где все, от хода репетиции до освещения, пошло наперекосяк. В свете фар гости постепенно приходили в себя, понимая, что в сложившихся обстоятельствах поступили не самым подобающим образом. Блага цивилизации порой подводят нас в неожиданные моменты, но в обычных условиях каждый готов к мелким случайностям и сбоям. Однако стоило чему-то подобному произойти в Раст-Холле, и, как предсказывала Патришия, эффект оказался непропорционально пугающим. Ведь та атмосфера, которую любил нагнетать в своих романах мистер Элиот, уже давно овладевала всеми в этом доме. Еще глядя в гостиную через окно, Эплби почувствовал витавшее в воздухе напряжение. На столь наэлектризованную толпу любой пустяк мог подействовать как мощный взрыв.

Мистер Элиот овладел собой одним из первых, и состоялась беглая церемония знакомства.

– Бог ты мой, брат Патришии? Поистине, сегодняшний день приносит сюрприз за сюрпризом, – произнес он. – Хотя, признаюсь, последний из них оказался самым приятным. Ваше прибытие не просто своевременно. Вы явились в критически важный момент. Боюсь, сам я слишком растерялся и не смог сразу сказать веское слово, которое бы всех успокоило. Оправданием мне служит лишь тот факт, что происшествие живо напомнило один пренеприятный эпизод и совершенно выбило из колеи. Deux ex machina[76] – до предела затертый штамп, но в данном случае как нельзя более уместный. «Вы счастливы попасть так вовремя к накрытому столу?» – Обычно мистер Элиот цитировал Поупа более к месту. – Но вы правы. Проверить для начала состояние предохранителей – отличная идея. Должен извиниться за доставленные неудобства. Пожалуйста, оставайтесь в гостиной, пока мы с мистером Эплби не разберемся, что к чему.