Танцуя с тигром - Лили Райт (2016)

Они уложили его на ржавую платформу грузовика. Сначала на ложе легла его боль. Он был холодным. Его друзья показывали свои лица, словно принося их ему в дар. Они плакали. Они плачут не обо мне. Они плачут о себе. Они знают, что однажды придет их время умирать, и не могут представить мир без себя, мир, который продолжит карнавальные танцы. Если смерть Иисуса Христа не принесла долгожданного спасения, то что значит жизнь обычного, простого человека?

Mi hijo[199]. Кто сделал это с тобой?

Mamá, будь осторожна. Они придут и за тобой.

Но он больше не мог вспомнить тех, кто желал ему зла. И он подумал: «Я – Педро Родригес Модика, сын Леоноры, человек, который очищает воду». И он подумал: «Нет ребенка, который будет носить мое имя и продолжит мой род». И он подумал: «Я был хорошим мальчиком, но нехорошим мужчиной».

Когда он открыл глаза, он не увидел ни лица матери, ни Пречистой Девы, ни Ангела Смерти – только друзей, которые крестились и молились Господу. С внезапной ясностью он увидел, кто низок душой, а кто мудр, кто приголубит его скорбящую сестру, сунув руку утешения ей под рубашку.

Двигатель грузовика завелся с толчком, дернув машину вперед. Грузовик набирал скорость, мчась сверх topes[200], прочь из города, мимо поста скучавших federales. Педро в последний раз посмотрел на небо. Он умирал. Доктор получил свой диплом в Тихуане. Этот человек не мог вылечить простейший синусит, что уж говорить о воскрешении из мертвых.

26

Анна

Анна бежала за Сальвадором. Она не обращала внимания, на кого натыкается. Она думала только о том, за чью руку держалась. Они не видели убийства и потому не сразу поняли, что что-то произошло, пока люди не начали кричать и не примчались полицейские машины с сиреной и красными мигающими огнями.

На перекрестке Сальвадор остановился, привлек Анну к себе, проклиная весь desmadre[201], обещая выбраться, черт побери, отсюда, hasta la quinta chingada[202], который, как решила Анна, должен быть довольно далеко отсюда. Она прильнула щекой к его груди. Его футболка пахла горько и сладко одновременно. Анна любовалась деревьями. Их крепкие стволы держали ветви, которые не гнулись под тяжестью листьев, укрывших в тени двух человек, а те прижались друг к другу, пытаясь почувствовать себя в безопасности, как эти деревья.

– Я знаю одно место, куда мы можем поехать, – сказал Сальвадор.

На крайней улице города он толкнул металлические белые ворота. На бетонном крыльце сидел седовласый мужчина и обтесывал кусок древесины, который он придерживал голой ногой. Все его тело было покрыто опилками. Очевидно, ему ничего не было известно о том, что произошло на Карнавале.

Мужчина вытер ладони о свой грязный фартук, прежде чем хлопнуть Сальвадора по плечу. Его улыбка была усталой, но добродушной. «Он тяжело трудится, – подумала Анна. – Он одновременно беден и богат».

Сальвадор представил ее.

– Permíteme presentarte a Emilio Luna[203], самого уважаемого резчика масок в Сан-Хуан-дель-Монте.

Анна словно почувствовала удар электрическим током по спине. Эмилио Луна. Человек, который продал ее отцу поддельные маски кузнечиков на многие тысячи долларов. Она ждала негодяя из би-муви[204], а не добродушного гоблина, эльфа, duende[205]. Ладонь резчика легла в ее ладонь и оказалась прохладной и сухой. Он постучал по пластиковому стулу, приглашая Анну присесть.

Испанский полился рекой. Анне удалось выловить несколько существительных: tigre, machete, sangre, cabrón[206]. Она внимательно смотрела в лицо резчику, пытаясь понять, что творится у него внутри. Действительно ли он обманывал ее отца? Если так, то было ли ей, как прежде, до этого дело? Может быть, подобный обман был его единственным способом прокормить большую семью. На бельевой веревке висели постиранные вещи. Джинсы. Огромный бюстгальтер. Повсюду были разбросаны заготовки масок тигра, еще не знавшие кисти с краской. Но кузнечика не было ни одного.