Нефертити - Мишель Моран (2009)

– Тия будет недовольна, – предостерег ее мой отец. – Все это вилами по воде писано и может закончиться полной неудачей.

– А как еще я могу остаться фавориткой? – Нефертити драматически вскочила на ноги. – Сказать ему, что его ждет крах? Но он все равно пойдет до конца, поддержу я его или нет.

– А ты не можешь отвлечь его от Атона?

– Он только о нем и думает.

Отец встал и подошел к двери.

– Мы станем действовать не спеша, – заявил он. – При этом дворе есть люди, в лице которых наживать врагов не захочешь ни ты, ни твой муж.

Мы слушали, как эхо его шагов по каменным плитам пола удаляется в сторону его собственных покоев.

Нефертити обессиленно повалилась в кресло:

– Итак, пока Аменхотеп читает стихи этой шлюхе, царица Египта вынуждена проводить ночь со своей сестрой.

– Не злись, иначе он возненавидит тебя, – сказала я.

Она метнула на меня выразительный взгляд, но насмехаться надо мной не стала.

– Сегодня я буду ночевать с тобой, – решила она, и я не стала возражать.

В конце концов, мне бы тоже не хотелось, чтобы мой муж прокрался бы в мою постель и улегся рядом после ночи, проведенной с другой женщиной.

***

На следующее утро я проснулась на рассвете и быстро оделась, чтобы успеть поклониться Амону в его усыпальнице. Двигаться я старалась как можно тише, но Нефертити все равно проснулась и, перевернувшись на спину, устроила мне допрос.

– Ты ведь не собираешься в усыпальницу? – с подозрением осведомилась она. – Совсем необязательно молиться богам каждый день.

– Мне нравится разговаривать с Амоном, – защищаясь, заявила я.

Она возмущенно фыркнула.

– А когда ты в последний раз была в храме? – пожелала узнать я, и она тут же закрыла глаза, притворяясь, будто спит.

– Ты хотя бы знаешь, где находится святилище Амона? – продолжала допытываться я.

– Разумеется. В саду.

– Знаешь, тебе не помешало бы сходить туда. Ты – царица Египта.

– Зато ты таскаешься туда каждый день. И совершаешь подношения вместо меня. А я слишком устала.

– Чтобы поблагодарить Амона?

– Он знает, что я ему благодарна. А теперь оставь меня в покое.

Итак, я опять отправилась в сад в одиночестве, как и каждое утро после нашего переезда в Фивы, и нарвала букет цветов, дабы возложить его к стопам Амона. Цветы я старалась выбирать самые красивые: ирисы, пурпурные, как глубокая летняя ночь, и гибискусы с лепестками, похожими на кроваво-красные звезды. Когда я покончила с делами в усыпальнице, было еще рано и в саду появились одни лишь слуги, поливающие тамаринды из своих тяжелых глиняных сосудов. Нефертити наверняка еще спала, и потому я направилась во двор родителей. Мать, скорее всего, уже проснулась и совершала подношение богине неба Хатхор*.

Во дворце, к полному моему удовольствию, еще царила тишина. По коридорам скользили одни лишь кошки, гладкие и черные, с бронзовыми глазами, но они не обращали на меня ни малейшего внимания. Они охотились за остатками вчерашнего ужина, недоеденным медовым инжиром, оброненным нерадивым слугой, или кусочками восхитительной жареной газели. Войдя во внутренний дворик матери, я застала ее сидящей в саду. Она читала свиток со знакомой восковой печатью.

– Новости из Ахмима! – радостно воскликнула она, завидев меня. Лучи утреннего солнца позолотили новое мамино ожерелье из ляписа.

Я быстро подошла к ее скамье и присела рядом.

– И что пишет смотритель? – спросила я.

– С твоим садом все в порядке.

Я вспомнила свою ююбу с ее оранжево-коричневыми плодами и прелестные гибискусы, которые посадила минувшей весной. Меня не будет рядом, когда они расцветут и созреют.

– Что еще?

– Виноград растет быстро. Смотритель пишет, что через три недели, к началу лета, уже будет произведено шестьдесят бочек вина.

– Целых шестьдесят! А они отправят их в Мемфис?