Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

Но тут раздался оглушительный свист, что-то вспыхнуло и разорвалось так близко, что волна ударила ее головой о шасси. Татьяна потеряла сознание.

А когда пришла в себя, решила не открывать глаз. Выплыв из глубокого обморока, она не слишком хорошо слышала. Зато чувствовала тепло, словно в лазаревской парилке, когда, стоило опрокинуть шайку с кипятком на раскаленные камни, пар с шипением поднимался к потолку.

Доктор Сайерз по-прежнему неподвижно лежал, наполовину прикрытый ее телом. Идти было некуда. Язык снова наткнулся на острый металл. Во рту стало горячо и солоно.

На ощупь лицо Сайерза казалось холодным и влажным. Потеря крови.

Татьяна открыла глаза. Разгоравшийся за грузовиком огонь освещал смертельно бледного Сайерза. Куда его ранило?

Она сунула руку под его пальто и нашла дырку в плече. Выходного отверстия она не нащупала, но прижала палец к мышце чуть повыше раны, чтобы остановить кровотечение. Потом снова закрыла глаза. Пламя продолжало бушевать, но выстрелов больше не было слышно.

Сколько времени прошло? Две минуты? Три?

Она вдруг поняла, что снова скользит в черную пропасть. И не только не могла открыть глаза, но и не хотела.

Сколько осталось ей жить? Когда конец? Или все еще продолжится? Сколько еще доктор Сайерз будет лежать без чувств, сколько еще Дмитрий продержится один в огненном ореоле? Сколько отмерено для Татьяны? Сколько еще?..

Сколько тогда времени ушло у Александра на то, чтобы спасти доктора и получить осколок в спину? Она все видела из грузовика Красного Креста, стоявшего за деревьями, на поляне, ведущей к берегу реки, к тому откосу, с которого Александр побежал за Толей Маразовым.

Она все видела.

Те две минуты, за которые Александр успел подбежать к Маразову, окликнуть Сайерза, вытащить его и подтянуть вместе с мертвецом к грузовику, были самыми длинными в жизни Татьяны.

* * *

Он был так близок к укрытию. Она наблюдала, как немецкая бомба, сброшенная с самолета, упала на лед и взорвалась. Как Александр врезался головой в грузовик. Когда он упал, Татьяна схватила коробку цилиндрических контейнеров с плазмой, свой чемоданчик, выпрыгнула из кузова и побежала по берегу. У самого льда ее схватил сержант, швырнул на землю и заорал:

– Дура! Рехнулась, что ли?

– Я медсестра, – объяснила она. – И должна помочь доктору.

– Да, и сама останешься там. Лежи!

Она пролежала ровно две секунды и увидела доктора, спрятавшегося за грузовиком, который защищал его и Александра от прямого обстрела. Доктор махал рукой, зовя на помощь, Александр не шевелился. Тогда Татьяна выскочила на лед, прежде чем сержант опомнился. Сначала она бежала, потом, испугавшись грохота и воя, упала на живот и проползла остальной отрезок пути. Александр по-прежнему не вставал. На его изорванном маскхалате расплывалось большое красное пятно. Материя вокруг пятна медленно тлела.

Татьяна подползла к нему и сняла каску с покрытой кровью головы…

Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться: Александр не жилец. Серое лицо. Большое обмякшее тело. Лед под ним был скользким от крови. Она стояла коленями в алой лужице.

– Шок от потери крови. Контузия. Нужна плазма, – выговорила наконец Татьяна, и доктор согласно кивнул. Пока он искал ножницы, чтобы взрезать рукав Александра, Татьяна сняла шапочку и сильно прижала к боку раненого, чтобы остановить кровь. Потом полезла в его правый сапог, вытащила армейский нож и бросила доктору. – Вот возьмите.

Ей казалось, что он вообще не дышит.