Дитя огня - Юлия Крён (2012)

Прежде чем Йохан нанес следующий удар, подоспевшие воины скрутили ему руки. Он сопротивлялся, но, так же как и Арвид, не мог справиться с ними в одиночку. Обоих поспешно вывели из зала, отвесив пару оскорблений, кучу насмешек и произнеся рассудительные слова, призванные их образумить:

– Не омрачайте самый счастливый день в жизни Герлок!

Матильда вышла за ними на улицу. Там было холоднее, но все же недостаточно холодно, чтобы утихомирить разъяренных мужчин. Незнакомец, отец Арвида, все еще не оставил душу своего сына, а напускная доброжелательность Йохана окончательно сменилась отвращением к противнику, который изображал из себя человека Божьего, а на самом деле был таким же, как и остальные мужчины, – грубым и жестоким собственником.

Матильда вмешалась в тот момент, когда они уже собирались снова наброситься друг на друга.

– Прекратите! – крикнула она.

Слава богу, они опустили кулаки.

Девушка повернулась к Йохану, потому что ей было легче смотреть в его лицо, чем в неузнаваемое лицо Арвида, и потребовала:

– Оставь его в покое!

– Ты его защищаешь? – возмутился он.

– Я никого не защищаю, просто я на стороне миролюбивых людей, а таких здесь слишком мало. Сделай одолжение себе и мне: уступи!

– А от него ты ничего не потребуешь?

– Потребую, но то, что я скажу ему, касается только нас двоих. Уходи, прошу тебя.

Йохан обиделся и заметно смутился.

– Мало того что с монахами водится граф Вильгельм… Но чем они привлекают тебя, юную красивую девушку? – проворчал он и наконец сделал шаг назад.

Матильда подозревала, что теперь он вернется в зал, напьется еще больше, подерется с кем-нибудь более сильным, чем Арвид, и нанесет этому человеку серьезные увечья. Но это уже были проблемы Йохана, а не ее.

Когда он ушел, девушка медленно повернулась к Арвиду.

Он выглядел уже не чужим, а… жалким. Не успел Йохан скрыться из виду, как у Арвида подкосились ноги. Он согнулся, и на его лице читались уже не ярость и безумие, а лишь сожаление о содеянном.

Матильда хотела что-то сказать, но передумала. Разве она могла найти такой упрек, который бы не пришел в голову ему самому?

А голова у Арвида раскалывалась от боли. Из носа и рта у него шла кровь. Он растирал виски и дрожал, только теперь почувствовав холод.

– Твои раны… – произнесла Матильда, и вместо гнева в ее голосе послышалась усталость. – Мне нужно обработать твои раны…

Пока Матильда смотрела на Арвида удивленно-укоризненным взглядом, он чувствовал, как по его лицу стекает кровь. И как только он решился напасть на этого мужчину? Зачем он вообще бросился туда, к танцующим?

Сейчас Арвид уже не мог делать резких движений. У него не было сил даже на то, чтобы поднять голову, упавшую на грудь. Матильда привела его в какой-то сарай недалеко от конюшни, пропахший соломой и лошадьми, заставленный мешками и большими бочками. Это помещение не располагало к тому, чтобы оставаться в нем дольше, чем требовалось, однако, несмотря на то что раны были уже обработаны, Арвид и Матильда не спешили уходить.

– Это… это был не я, – выдавил из себя послушник. – В меня вселилась какая-то чужая сила. Это был… он.

Арвид не смотрел на девушку, но почувствовал, что она кивнула.

– Ты имеешь в виду отца, – тихо сказала она.

– Я никогда его не видел, но знаю, каким он был. Я это чувствую. Он был жестоким и безумным. Возможно, я тоже такой.

– В отличие от меня, ты хотя бы знаешь имя своего отца. Тебе известно, какие черты от него унаследовал и чего следует ожидать. А мне известно только то, что у моего отца светлые волосы. Если мужчина, который так часто мне снится, действительно мой отец.

– Думаешь… думаешь, он норманн?

Арвид поднял голову и по исказившемуся от боли лицу Матильды понял, что девушка много раз задавала себе этот вопрос, но ответить на него решилась только сейчас. Она робко кивнула: