Дитя огня - Юлия Крён (2012)

На улице светало. Девушка не заметила никого, кроме нескольких пьяных и спящих людей, для которых она не представляла никакого интереса.

«Герлок, – подумала Матильда. – Герлок может знать что-то о Бретани. Она только что провела первую брачную ночь с Гильомом Патлатым. Были ли его поцелуи такими же сладкими, как поцелуи Арвида, прикосновения такими же страстными, а взгляды – такими же ненасытными?»

Во всяком случае, то, что сделали Гильом и Герлок, получило благословение Всевышнего, а значит, не было грехом – они же с Арвидом совершили грех. Вчера Матильда так не думала, но сейчас представила себе лица монахинь, которые учили ее различать добро и зло. Если бы аббатиса была жива, она посмотрела бы на нее с укором, наставница – с брезгливостью, а Маура – с недоумением.

Матильда скрестила руки на груди, словно таким образом могла спрятаться, и подняла глаза к небу. Было не так рано, как она предполагала, но солнце не сияло, а скрывалось за молочно-белой тучей. Матильда быстро вошла в замок.

Она была уверена, что застанет Герлок не мрачной и уставшей, – новобрачная будет светиться от счастья и встретит ее с румянцем на щеках и лихорадочным блеском глаз. Не помешает ли она, войдя в покои невесты? Может, Гильом все еще с Герлок?

Но такие мужчины, как он, проводят с женами ночи, не дни.

Дверь, ведущая в женскую половину замка, была широко распахнута. Герлок сидела одна на огромной кровати. Она прогнала прочь всех служанок и Матильду тоже не хотела видеть.

– Уходи! – воскликнула Герлок, не поднимая головы. – Оставь меня в покое!

Матильда не ушла. Плечи Герлок были низко опущены, а подбородок не высокомерно вздернут, а прижат к груди.

– Уходи! – снова потребовала она, и ее голос дрожал.

– Герлок… – растерянно произнесла Матильда.

Только теперь Герлок подняла глаза. И только теперь Матильда заметила в них слезы.

Она никогда прежде не видела Герлок плачущей, но еще сильнее ее поразило то, что рыдания девушки напоминали тихое поскуливание. Смеялась Герлок во всю глотку, но плакала как старая измученная женщина, у которой не хватает сил, чтобы выразить свое безграничное горе. Эта девушка была яркой всегда и во всем, и такой плач казался не просто жалким, но и каким-то… фальшивым.

Матильда бросилась к ней:

– Что случилось? Это из-за того, что…

Она не смогла договорить до конца и тем самым откинуть темный полог, скрывающий ото всех, кроме самих молодоженов, тайны первой брачной ночи.

Матильда предположила страшную вещь: Гильом Патлатый выполнил супружеский долг грубо и жестоко, но слова, которые Герлок, запинаясь, произнесла после долгих всхлипываний, опровергли эту догадку.

– Гильом – хороший человек. Я должна радоваться, что вышла за него замуж.

– Но ты не рада, – определила Матильда.

– Смогу ли я стать счастливой… вдали от родины?

Поток ее слез иссяк. Герлок окинула комнату таким взглядом, как будто видела ее впервые, как будто ей показалось, что она уже находится в своем новом доме в Пуатье. Она слишком смутно представляла себе этот дом, чтобы надеяться на то, что однажды сможет чувствовать себя там уютно. Герлок еще не знала, испускает ли там камин густые клубы дыма, от которых першит в горле, или же керосиновые лампы источают мягкий теплый свет и приятный запах; задувает ли в щели холодный ветер, или же стены замка достаточно крепкие, чтобы защитить его от бурь.

– Я не знаю там ни души! – выдавила она из себя. – В этом месте я ни для кого не буду Герлок, никто не обратится ко мне по имени. Мое имя неразрывно связано с севером и варварами, оно просто неприличное. Герлок – дочь норманна, а жену франка зовут Адель.

Матильда сжала ее руки. Они были красными и холодными как лед.

– Ты ведь всегда хотела этого. Ты хотела, чтобы люди забыли, чья ты дочь. Ты хотела выйти замуж за франка. И теперь твои желания начали исполняться.