Дитя огня - Юлия Крён (2012)

Тем не менее эта новость поразила Матильду. Спрота так часто давала людям понять, что ее невозможно обидеть, но, как выяснилось сейчас, все же относилась к тем, кто пытается ложью подсластить себе жизнь. Она лгала, будто для нее вполне достаточно быть матерью Ричарда и любовницей Вильгельма, а не его женой, но здесь и сейчас почувствовала такую сильную боль, что не смогла остаться.

Но если Спрота уехала, у кого Матильда могла найти защиту?

Девушка пошла обратно по коридорам и слышала уже не шуршание крыс, а свое собственное дыхание, которое тихим, но зловещим эхом отражалось от стен. Внезапно к дыханию Матильды присоединилось чье-то еще – более громкое и тяжелое, а на стене промелькнула тень. Она растворилась во мраке, но затем послышались отчетливые шаги – и шаги эти приближались. Девушка подумала, что ее сердце не выдержит, снова почувствовала на себе чей-то взгляд, бросилась бежать – и натолкнулась на какого-то человека. Она хотела закричать, но потом узнала его.

– Матильда!

Девушка громко выдохнула. К счастью, она встретила того, кого не стоило бояться. Он напомнил ей о минутах, когда ее жизнь не находилась в опасности, а была легкой и захватывающей.

– Йохан!

– Что ты здесь делаешь?

Матильда приняла решение мгновенно: она должна бежать отсюда. От Арвида. От своего невидимого преследователя. И от новой Герлок, которая уже не хохотала, а плакала, тем самым доказывая, что за решение стать другим человеком обязательно нужно платить.

– Прошу тебя, Йохан, – взмолилась Матильда, – прошу тебя, помоги мне!

В детстве отец часто повторял Йохану, что умный человек должен полагаться на чутье, чтобы определить, когда необходимо пригнуться, а когда – выпрямиться во весь рост, не боясь ледяного ветра. Йохан всегда считал отца умным, не в последнюю очередь потому, что у того хватило смелости оставить свою родину.

Конечно, пока Йохан был маленьким, его отец еще мирился с плохим урожаем, холодными морями и непроходимыми лесами Дании. Он молча перенес смерть жены и маленьких детей. Земля тогда промерзла настолько, что было невозможно выкопать для них глубокие могилы. В какой-то момент мужчина смог преодолеть свое горе. Он решил, что смерти последнего сына он не допустит, и увез его на юг – в ту часть франкского королевства, где поселилось уже много людей с севера, где колосились золотые хлеба, а виноградные лозы полыхали яркими оттенками красного.

Йохан рано осознал, что даже здесь не все было золотым и ярко-красным и даже здесь действовал непреложный закон: тому, кто смело противостоял неприятностям, улыбалось будущее, и тогда прошлое теряло значение. Жизнь растаптывала слабых и не щадила сильных, которые так высоко поднимали голову, что принимали на себя первый удар. Выживал лишь тот, кто не отличался особой силой, но в нужный момент умел проявить слабость; был расчетливым, но не безрассудно смелым; быстро принимал решения, но не допускал опрометчивости.

Йохан поступал именно так, поэтому был хорошим воином: он не боялся крови, но и не стремился ее проливать. Он оставался верным графу, которого выходцы из Дании признавали своим единственным правителем, но не одобрял слепо все его действия. Йохан хотел однажды тоже стать состоятельным, но мечтал он не о роскошном замке с прислугой – его планы были лишены подобного честолюбия. Его устроили бы собственные земли, но только более обширные и плодородные, чем владения его отца в Дании. Тогда Йохан отложил бы меч, стал бы выращивать хлеб и виноградные лозы, и даже если хлеб не всегда колосился бы золотом, а виноградные лозы не всегда полыхали бы яркими оттенками красного, он жил бы счастливо со своей женой, а их дети не умирали бы преждевременно.

Пока ни земли, ни жены у Йохана не было, но, возвращаясь с Матильдой в Байе, он чувствовал, что близок к исполнению обоих желаний. Значит, он поступил правильно, когда усмирил свой клокочущий гнев и оставил монаха, вместо того чтобы снова ударить его.