Страх надежда и хлебный пудинг - Секстон Мари

– Я слышал слишком много жутких историй. Кроме того, в этом мире столько детей, которым не хватает любви. Немного эгоистично создавать новую жизнь, когда можно помочь уже существующей.

Томас повернулся ко мне.

– Вы с этим согласны?

Я кивнул. Может, и я не понимал нежелание Коула соглашаться на суррогатное материнство, но его решение уважал.

– Мы бы хотели сосредоточиться на усыновлении – по крайней мере, сейчас.

– Справедливо. Что ж, тогда нам придется работать с тем, что разрешено текущим законодательством Аризоны, вне зависимости от того, нравится нам оно или нет.

– Если мы должны выбирать, – сказал Коул, уставившись на свои колени, – то пусть это будет Джонатан.

Я видел, что ему больно так говорить, и называть меня полным именем до сих пор было для него нетипично.

– Почему именно я? – спросил я, хоть и догадывался.

– Ты знаешь причину.

Потому что он не был мужественным. И не укладывался в общепринятое представление об отце.

– Но ведь деньги-то из нас двоих у тебя. И если б не ты, у меня не было бы даже работы. – Время от времени это обстоятельство по-прежнему слегка меня раздражало, однако я начал к нему привыкать.

– Джон прав, – сказал Томас. – Согласно текущему законодательству, ваш ребенок может наследовать только от усыновляющего родителя – если только вы не укажете обратное в завещании. Плюс, если вы разведетесь, то второй родитель не получит ни опекунства, ни даже права на встречи.

– Мы не расстанемся, – сказал Коул.

– Так говорят все пары без исключения. – Томас подался вперед и, облокотившись на стол, посмотрел сначала на Коула, потом на меня. – Давайте я спрошу по-другому. Если завтра вы усыновите ребенка, а послезавтра расстанетесь, то кто из вас сможет дать ему больше – и в финансовом, и в эмоциональном плане?

Тут можно было даже не думать.

– Он, – сказал я. Хотел Коул признавать это или нет, но мне пришлось бы мучиться с поисками работы, а ребенка отдать в детский сад. Коулу ни того, ни другого делать было не нужно. – Это должен быть Коул.

Коул повернулся ко мне и отбросил с глаз волосы, чтобы встретить мой взгляд.

– Джонни, ты точно уверен?

– На все сто процентов. Как ты уже сказал, мы не расстанемся. И что бы там ни случилось, я тебе доверяю. Ты поступишь, как будет правильнее всего. Так что давай сделаем то, что должны.

Томас кивнул и что-то записал на листочке бумаги перед собой.

– А теперь, пусть это и неприятный вопрос, я должен спросить: у вас есть представления о том, какого ребенка вы ищете? Я знаю, что вы хотите новорожденного. Какие-то еще пожелания есть?

Мы с Коулом озадаченно переглянулись.

– Я не вполне понимаю, – наконец сказал Коул.

– У некоторых людей очень конкретные требования. Они хотят ребенка только со светлыми волосами и голубыми глазами, или одной с ними этнической принадлежности, или же…

– Нет. – Твердый тон Коула говорил сам за себя. – Это волнует нас в последнюю очередь.

Томас заметно обрадовался такому ответу.

– Хорошо. Тогда следующим шагом будет изучение социально-бытовых условий, во время которого соцработник придет к вам домой и забросает миллиардом вопросов. Нудных, порой почти оскорбительных, но абсолютно необходимых.

– Будет ли иметь значение то, что мы геи?