Время и музыка Михала Клеофаса Огинского - Анджей Залуский (1997)

До этого времени Россия торговала с Британией, поставляя ей главным образом кораблестроительные материалы. С ростом российской мощи, в особенности после падения Очакова, баланс сил на востоке нарушился. Возникла даже вероятность войны Британии против России, поэтому необходимо было срочно искать альтернативный источник сырья. Таким источником являлась Речь Посполитая. Начались тайные переговоры, несмотря на восстановление сеймом права liberum veto, способного повлиять на их ход. Михал Клеофас в то время находился в Гааге в качестве посланника. Вопрос обсуждался на уровне правительства и посольства в Лондоне, а в Варшаве на уровне короля и посольства. В конце 1790 года по не вполне понятной причине к Михалу Клеофасу поступили инструкции от «депутации» по иностранным делам отправиться с семьей под видом туристов в Лондон для секретных переговоров с британским премьер-министром Уильямом Питтом.

Дипломат

15 декабря 1788 года во время обсуждения сеймом военных вопросов один из депутатов заговорил о том, чтобы направить посланника в Саксонию. Кто-то другой выкрикнул: «Пошлите Огинского в Стокгольм!» Таким образом, в ряд столиц были направлены посланники. Огинскому предложили выбрать Константинополь, Англию или Швецию, но он отказался, поскольку чувствовал, что сейм еще не достиг достаточного прогресса в проведении реформ и поэтому ему лучше остаться в Польше, чтобы достичь большего. Деятельность некоторых посольств оказалась дорогостоящей и бесполезной, а иногда и просто разорительной. В Стокгольм отправился Ежи Потоцкий, который, кроме посещения придворных балов, мало чем занимался. Он наделал столько долгов, что потом не смог выехать из Швеции и был освобожден в конечном счете не кем иным, как императрицей Екатериной после окончательного раздела Речи Посполитой.

Портрет Екатерины II. Художник Р. Бромтон. 1782 г.

В Константинополь поехал Петр Потоцкий с огромной свитой слуг, солдат, собственным военным оркестром и разного рода прихлебателями. Его претенциозность произвела плохое впечатление. Более того, пытаясь заключить военный союз с Турцией, он толкал Речь Посполитую на грань риска, давая Екатерине повод для наступательных действий. Только после заключения договора с Пруссией в апреле 1790 года Михал Клеофас получил инструкции выехать в Гаагу, которая в то время была важнейшим городом Тройственного союза. Начиная с этого путешествия, он стал вести записи своих действий и отправлял пространные письма различным людям, сохраняя при этом копии. Например, он писал, что у силезских крестьян уровень жизни выше, чем в Польше. По ранним сочинениям мы знаем, как волновала его эта тема. 21 июня Огинский приехал в Бреслау. Туда уже прибыло много дипломатов, которые должны были принять участие в Райхенбахской конференции, проводившейся недалеко от города. Именно здесь Михал Клеофас впервые встретился с Джозефом Эвартом. Эварт, должно быть, почувствовал, что с Огинским можно иметь дело, и позднее стал добиваться, чтобы того отправили с миссией в Лондон.

В Райхенбахе Огинский познакомился с Херцбергом, который был настроен как союзник, хотя к полякам относился критически. Херцберг договорился о встрече Огинского с прусским королем, но встреча не состоялась, так как Михалу Клеофасу пришло из Варшавы указание поторопиться с отъездом в Гаагу. В Вестфалии он столкнулся с вечной проблемой туристов, с которых дерут три шкуры. За два вареных яйца с него потребовали золотой дукат. Комната на ночь стоила шесть дукатов. Огинский пересказывает ходивший тогда анекдот о том, что с Иосифа II, когда тот путешествовал в этих местах инкогнито, потребовали пять дукатов за порцию яичницы. Когда император спросил, неужели яйца такая редкость в Вестфалии, хозяин гостиницы ответил, что редкость не яйца, а императоры!

Портрет М. К. Огинского. Художник Ф. Гранье