Вадбольский 3 - Юрий Никитин (2025)

Пока шли по коридору, он взглянул на меня добрыми, как у Санта Клауса, глазами, качнул головой, в голосе прозвучала ласковая укоризна.

— Эх, молодость, молодость… Сразу в драку!

Я возразил вежливо:

— С моей стороны никаких драк. Напротив, я интеллигент, Овидия изучаю, книжник…

— Но народец недавно побили?

— На своей земле, — уточнил я. — И не народец, а татей. Вот сюда проходите, здесь теплее, камин уже затоплен, сейчас кофейку принесут.

Он ухмыльнулся.

— Кофий хорошо, хотя можно и чего-нить покрепче.

В большой комнате стряпуха накрыла стол, на Карницкого поглядывает с боязнью, а на меня с недоумением, но помалкивает, а когда принесла две большие чашки с парующим кофе, ушла и скрылась на кухне.

Он расположился в кресле, помещение не осматривал, всё ему знакомо, прекрасно понимаю, вперил взгляд в меня.

— Уже убедились в масштабах проблем? — поинтересовался он. — Особняк огромный, на ремонт требуется ой-ой-ой. Пашни заброшены, лесопилки простаивают, рабочие давно разбежались, а молодёжь в городе на заработках. От рыболовецких артелей одно название… Денег на восстановление потребуется неимоверно много, но не факт, что хоть часть окупится. Да уже видно, что уйдут, как в пропасть.

Я молча отхлебывал горячий кофе, лицо держу безэмоциональным, нечего пытаться меня прощупывать и считывать мою мимику. Если хочет увидеть во мне столичного прожигателя жизни, то карты в руки, начинай сдавать, а я свои пока придержу.

— Могу помочь, — он широко улыбнулся. — Сам я местный, к земле прирос, мне шум столичный не интересен. Есть домик на Большой Пушкарской, но я там семь лет не показывался! Так что землю я люблю и умею ею пользоваться.

Я улыбнулся.

— Хотите поделиться опытом?

Он довольно хохотнул.

— Да, опыта мне занимать не надо. Но хочу предложить вариант поинтереснее.

— Слушаю вас со всем вниманием.

— Просто продайте мне это имение, — сказал он благодушно. — Даю за него двадцать тысяч!

Я улыбнулся.

— Да? А Гендриковы предлагали тридцать.

Он удивился.

— Тридцать? Не похоже на них. Скряги страшные. Но я вижу, на продажу вы не настроены, я вас понимаю. В руках такое громадное имение, такие обширные земли… Это льстит. Но это и обязывает.

Я сделал скорбное лицо.

— Что делать, надо тащить этот воз.

Он благодушно усмехнулся.

— Вы так молоды, если не сейчас вкушать все радости жизни, то когда? В старости не до ресторанов, весёлых женщин, удалых попоек…

— Верно, — поддакнул я. — Разве на свете есть другие радости, кроме вкусно поесть, хорошо напиться, и подраться в дорогом ресторане?

Он довольно кивнул, но наткнулся на мою усмешку, посерьёзнел, оказывается, говорю не всерьёз, а с насмешкой, словно не это самое лакомое для юноши моих лет. Эх, дядя, не представляешь, что даже для подростков есть повыше радости, чем вкусно поесть и посовокупляться.

— Похвально, — проговорил он, чуть помрачнев, но всё ещё продолжая улыбаться. — Вера в свои силы — это… сила, ха-ха!.. Но объем работы вы просто не представляете…

— Что делать, — сказал я, — надо тянуть. Глаза боятся, а руки делают, как сказал один мой знакомый девиант, глядя на рисунок крокодила.

— У меня есть ещё вариант, — сказал он уже серьёзно и перестал улыбаться. — Совместное использование земли и предприятий. Я вложу половину необходимой суммы и возьму на себя всю тяжесть восстановительных работ, как и руководство этим громадным делом. Вы же будете получать половину прибыли… Конечно, после того, как мы выведем земли, лесопилки и рыболовецкие артели на прибыль.

Я вздохнул, покачал головой.

— Увы, со всей печалью вынужден отказаться.

Он с сожалением опустил на стол пустую чашку.