Надежный тыл - Весела Костадинова

Оставить с голой жопой! — это она явно загнула. У Даниила в компании тоже не лохи в юридическом отделе сидят, уже наверняка целую линию защиты выстраивают.

Я горько усмехнулась, и эта усмешка оказалась горькой до тошноты. Пока я все эти годы старалась быть идеальной женой, прикрывала Дане тылы, воспитывала наших детей, он строил свою империю, и не только в бизнесе. Вокруг него собралась команда настолько преданных людей, что они, кажется, готовы простить ему абсолютно всё. Публичное избиение палками инвалида? Не беда — они найдут способ обелить его. Измена? Они скажут, что это было неизбежно и что я сама виновата. Ложь? Они завернут её в такую красивую упаковку, что любой поверит: это было сделано исключительно во имя добра.

Мне даже в здание, принадлежащее его компании, зайти было страшно. Я могла почти физически ощутить, как на меня будут смотреть сотрудники. Они ведь наверняка уже всё знают. Знают, что Даниил подал на развод. Знают, из-за кого. И обсуждают меня в своих кулуарах — ту, которую он оставил, ту, которая, вероятно, не оправдала его ожиданий.

Наверняка эта красотка ходит по компании с видом королевы и хозяйки. Наверняка уже получила какую-нибудь высокую должность, чтобы удобно обосноваться рядом с ним. Она ведь не я, она другая. Я хорошо помню её — эти пепельные локоны, свободно и дерзко падающие на плечи, и зелёные, кошачьи глаза, которые смотрели так, будто заранее знали обо мне всё. Эта точёная фигурка — не слишком высокая, но безупречно сложенная. Даже её духи остались в моей памяти, будто напоминание, будто насмешка. Лёгкий, почти незаметный аромат трав, сдержанный, как её манеры.

И да, после меня — чуть расплывшейся домохозяйки, которая больше заботилась о детях и доме, чем о себе, — она наверняка показалась Даниилу чем-то новым и очень притягательным. Живая, свежая, не обременённая бытом.

Я закрыла глаза, стараясь сдержать слезы — они могли сейчас только испортить все дело, не говоря уж о том, что потек бы столь тщательно нанесенный с утра макияж. Досчитала до десяти и вышла из туалета, направляясь к столику, где ждала Лика, которая решила пойти на встречу со мной.

— Ну что, полегче стало? — спросила подруга, поправляя свои светлые волосы, собранные, как всегда в безупречную прическу. Мне иногда казалось, что даже армагеддон не сможет вывести Лику из равновесия.

— Не очень, — призналась честно, садясь и заказывая чай с мятой.

— Мой мальчик не понравился? — приподняла она бровь, — вроде хорошо и с прической, и с макияжем угадал….

— Да нет, — слабо улыбнулась я, — он-то на высоте. Я сама…. Страшно мне, Лика, идти к Даниилу. Не видела больше недели, а кажется… вечность. Боюсь….встретиться с ним… боюсь….

— О, только не начинай все с начала, — фыркнула Лика. — Твой Даня…. Что б его! Козел он и есть. Одним хером думает! Ты только сама-то подумай: нужен он этой девчонке? Ему — почти 50, а ей — 26–27? Сколько времени она его терпеть будет? Годик? Три? Пять? А потом нового папика себе найдет! А Данечка твой останется с ветвистыми рогами! Вот тогда и приползет к тебе, куда на хрен денется. Ты пойми, Аня, ты — мудрая, сильная женщина, мать семьи, хранительница домашнего очага, а она — обычная тупая шлюшка, у которой из достоинств — только молодое тело!

— Она перспективный дизайнер… — прошептала я.

— Ой, да ладно тебе! Боря мне рассказал, какой она дизайнер! Ее и взяли-то только потому что вакантная должность была! А в Милан ее взял уже Данечка твой. Чесалось видать сильно, много ль надо такой шалашовке пыль в глаза пустить! Ничего, закон бумеранга еще никто не отменял! Отольются кошке драной мышкины слезы, вот уж поверь мне. А тебе нужно сейчас заняться тем, что компанию у Даньки забрать и для детей сохранить от лап этой шалавы. Ты лучше скажи, Кирка с тобой говорила? Домой вернуться не собирается?

От имени Киры у меня сердце сжалось еще больнее.