Надежный тыл - Весела Костадинова

— Нет. Скорее всего — нет. Чтобы управлять лошадьми…. Нужен почти врожденный талант, Кира. Это от тебя почти не зависит. Но это не значит, что ты не сможешь кататься на них, ухаживать за ними и просто получать удовольствие от всей этой работы. Я могла бы стать жокеем, но не хочу. Потому что мне милее быть им другом, чем тем, кто ими управляет.

С этими словами я чмокнула Дейва в его чёрный мягкий нос. Он взмахнул ушами, будто соглашаясь, и я улыбнулась, чувствуя, как напряжение в воздухе слегка рассеивается.

Кира искоса взглянула на меня и, кажется, даже чуть улыбнулась, хотя тут же спрятала это за очередным взмахом метлы.

— Мама…. Мама считает, что я…. что у меня нет талантов, как у Борьки….

Я на секунду замерла, услышав её слова. В них была такая смесь обиды, боли и недоумения, что моё сердце сжалось. Кира продолжала подметать, избегая моего взгляда, но по её движениям было видно, как ей тяжело. Она, наконец-то, призналась мне, почему ушла вместе с отцом.

— У тебя есть характер, Кира, — честно ответила я. — Есть смелость. Есть решительность. Не каждая снова придет на конюшню, один раз едва не покалечившись. Не каждая решиться сказать в глаза другому о своей ненависти. Не каждая задаст вопросы, и главное, наберется смелости услышать ответы. Талант — это дар. Но что есть дар, если нет того, что сможет его развить? — я не стала говорить Кире, что думаю о «таланте» ее братца. Бросила быстрый взгляд на часы на стене. — По-моему, Кира, у тебя с минуты на минуту начнутся занятия у Зои. Спасибо за помощь с уборкой.

Она неловко отставила метлу и молча кивнула, выходя из конюшни быстрым шагом, почти убегая от меня и моих слов.

Прислонившись к прохладной деревянной стене стойла, я закрыла глаза, глубоко вдохнула и на выдохе тихо, но от души выматерилась.

— Чёрт возьми… — пробормотала я, глядя в потолок. — Спасибо тебе, Даниил, за этот «подарочек».

10. Алина

— Похоже, меня сейчас поднимут на вилы…. — Даниил вошел в конюшню почти бесшумно, но благоразумно остановился подальше от меня. Одетый совсем не так, как я привыкла его видеть — простые джинсы, теплая куртка, чуть взъерошенные волосы, на которых еще лежали не растаявшие снежинки.

Он был как всегда спокоен и сдержан, только руки, сжимавшие кожаные перчатки, выдавали его волнение.

Вчера вечером, после тяжёлого разговора и всего, что последовало за ним, мы не сказали друг другу ни слова. Он просто отвёз меня домой, не пытаясь больше ни задеть словами, ни поддержать. Это молчание было тягостным, но, пожалуй, правильным. Положа руку на сердце, я даже не была уверена, что в понедельник меня всё ещё ждут в компании.

Сегодня же он появился в клубе. Без предупреждения. Без звонка. Просто приехал. И оставил наедине со своей дочерью-подростком, которая, кажется, всерьёз подумывала убить меня метлой.

— Знаешь, есть такое намерение, — сквозь зубы процедила я. — Ты совсем ополоумел?

Даниил, стоявший напротив, чуть склонил голову, как будто пытался понять, насколько серьёзно я это сказала. Его лицо оставалось невозмутимым, но взгляд выдавал усталость и напряжение.

— Добрый день тебе тоже, — тихо ответил он, аккуратно убирая перчатки в карман куртки. — Кира жива. Ты жива. Значит, всё прошло лучше, чем я ожидал. И она…. Она шла на занятия не плача… Первый раз за эту неделю.

— Значит, — горько фыркнула я, — нашел няньку для своей дочери? В моем лице, так, Дани?

— Нет, — помолчав ответил он, посмотрев в сторону, — нет. Она… она плакала всю неделю. А сегодня сама попросилась сюда. Я не… не смог отказать.

Я гневно фыркнула.

— Ты не смог отказать! Она захотела, ты принял решение. А меня кто-то спросил, Даниил? Я не твоя жена, Дани, и не ее мать. Я вам ничем не обязана, напоминаю тебе. И как минимум требую уважения! В конце концов, мой телефон ты знаешь и обязан был предупредить!

Он горько усмехнулся.