Надежный тыл - Весела Костадинова

— Нет. Не шучу. Пора и тебе поговорить с Кирой.

— Лин, для этого не обязательно……

— Что, потащишь ее в ресторан, где она и поорать на тебя не сможет? Или снова в квартиру, где она рыдает всю неделю? Дани, спустись к ней со своего пьедестала, — мягко, но твёрдо сказала я. — Она ждёт не приказов и не твоей попытки снова всё разрулить за неё. Она ждёт, чтобы ты стал человеком, её отцом, который готов понять и принять её, а не управлять её жизнью.

— Лин, я навернусь, — признался он.

— У меня есть аптечка.

— Лин, мне почти 50, я сломаю себе шею.

— Тогда все твои проблемы решаться сами собой.

— Лин…

— Дани, ты брутальный мужчина с молодой любовницей. Ты испугался сесть на самого смирного мерина? Клянусь, старина Снежок уже настолько старый, что скорее уснет на ходу, чем кого-то сбросит, — я едва сдерживала ехидную улыбку.

Даниил вскинул глаза к потолку.

— Ладно. Ладно, Лин…. Но если я сверну себе шею….

Встала на цыпочки и тихо прошептала ему на ухо, напоминая вчерашнюю ссору:

— Я тебя не забуду.

Он резко повернул голову ко мне, его глаза вспыхнули, а на лице появилось одновременно раздражение и восхищение.

— Ну ты и стерва, всё-таки, — пробормотал он, покачав головой.

— Давай уже. У вас есть полтора часа до заката. За конюшней — небольшая роща, езжайте туда. Вас там никто не побеспокоит. Кира знает, как управлять лошадью, поможет тебе. Я пока вам здесь чай и глинтвейн приготовлю. Видит бог, они вам понадобятся.

Даниил посмотрел на меня долгим взглядом, а потом резко наклонился и поцеловал. Так, что все во мне вспыхнуло огнем. И когда он поднял голову, его карие глаза тоже полыхали.

Они вернулись через час.

— Едут твои, — выглянув в окно, заметила Зоя, поднимаясь с кресла и сгоняя с колен пригревшуюся кошку, — пойду, расседлаю лошадей, а ты тут занимайся, — она кивнула головой на наш маленький, накрытый мной столик с чаем и термокружкой с глинтвейном.

— Они не мои, — пробурчала я, тоже поднимаясь.

— Конечно, моя дорогая, — подруга одарила меня белозубой улыбкой, — только вот знают ли они об этом? — с этими словами она вышла в холодный сумрак зимнего дня.

За окном начиналась метель, а из четырех фигур: двух коней и двух людей — было не понятно, кто измотан больше.

Однако в нашу комнатку они оба вошли спокойными, а на лице Киры следов слез уже не было. Да и увидев меня, она сделала попытку улыбнуться, хотя улыбка больше походила на гримасу. Правда осмотрелась с любопытством — в наше логово мы, инструкторы, мало кого пускали.

— У вас… уютно, — призналась Кира, рассматривая седла, развешанные по стенам, вдыхая запах сухих трав и кожи, глядя на кресла, около большого камина, застеленные чистыми вязанными разномастными пледами и маленький столик.

— Мы проводим здесь много времени, отдыхаем, готовимся. Уют — это часть нашего отдыха. Садитесь.

Данил снял куртку и перчатки, стряхнул снег с волос.

— Дани, ты живой? — усмехнулась я, отмечая его слегка уставший, но всё же спокойный вид.

— Едва, — пробормотал он, бросив куртку на спинку стула и потирая шею. — Кажется, завтра я не смогу подняться с постели.

— Ожидаемо, — я достала с полки мазь и протянула Кире. — Вечером проследишь, чтобы отец залез в горячую ванну, а после — намажешь его спину.

— Я? — удивилась она.

— А кто это должен делать? Ты живешь с отцом, ты знаешь, что такое боль в спине и знаешь, как ее лечить. В чем проблема помочь?

Девочка выглядела растерянной. Даниил скрыл довольную улыбку за чашкой с глинтвейном.

— Тебя подвезти до дома? — тихо спросил он у меня.

— Нет, — я открыла журнал посещений, — мне нужно еще заполнить документы. Доберусь сама.

— Алина, — Кира подняла на меня глаза, — я…. я не против…. Чтобы ты поехала с нами….