На крови - Сергей Мстиславский (1928)

— То есть, точнее сказать...

— Видите: начали мы очень хорошо. И план был и инструкция. Хотите посмотреть... — Он засунул руку в карман и вытащил печатные растрепанные листки. — Кажется, впрочем, дрались не по инструкции... Баррикадами шли к центру: войска ведь первоначально все были к центру оттянуты. Каждая дружина в определенном районе действовала. Связь держать было легко. А с четвертого дня, как войска начали наступать, вся система спуталась: дружинники начали переходить из района в район... были, скажем, на Бронной — оказались в Замоскворечьи... Разве угонишься! Я сейчас очень затрудняюсь сказать, в каком положении дело... Со вчерашнего дня никто не заходил. Я вам говорю: разбросалась публика...

— Ну, да ведь штаб какой-нибудь у вас есть все-таки...

— Конечно, есть, — закивал головой Виталий, расстегнул и тотчас же снова запахнул тужурку. — Хотя первый, настоящий, так сказать, еще до начала боев арестовали. Но там наших мало было, почти все большевики. А теперешний штаб — на Пресне. Она еще крепко занята. Это — наверное.

— Значит, туда мне и надо пройти. Как там связаться?

— На Прохоровскую мануфактуру вам надо будет. Центр там. Но вот, кого из наших найдете... — он развел руками и сморщился. — Там у нас товарищ Прокофьев был... Вышла, однако, некоторая неприятность: пришлось сменить. Сейчас Ильин должен бы быть, но возможно, что и он ушел. По совести сказать, и он не очень подходящий. Нет людей, знаете... Кто куда... Что бы вам хоть чуточку пораньше. Вы Мусю знаете?

— Какую Мусю?

— Да такая она, знаете... Вы с ней на питерокой работе могли встречаться. Она на Выборгской стороне работала, в районном комитете. Не припомните?

— Нет. Может, и встречал когда.

— Она как раз сегодня на Пресню ушла. Вот бы вам с нею...

— Петро здесь еще, — вполголоса сказала стоявшая у притолоки слушавшая нас девушка.

— Как, здесь? — вскинулся Виталий. — Ведь к шести было условлено. Опоздает! Петро...

— Я, — отозвался голос из-за стены. — Не бойся, поспею — сейчас иду.

— Ну, вот, на наше счастье. Тут парень один — должен Мусе для пресненцев передать кое-что: он где-то с нею условился. Кстати и вас проводит. А дальше — вы с Мусей... она — все входы и выходы... Видите, слава богу, все чудесно устраивается. Петро, вот товарищ из Питера, по уличным боям специалист, прислан на усиление штаба.

Петро тряхнул космами оползающих на лоб рыжеватых ребячьих волос, оттопырил безусую губу над белыми ровными зубами.

— Добре! Только где его теперь, штаб, разыщешь...

— Муся разыщет, — успокоительно сказал Виталий, забегая вперед нас к двери. — Ну, счастливо! Осторожненько, переулочками, Петро!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Мы спустились во двор.

— Вы Москву-то знаете?

— Мальчиком жил... Вспомню. Мы куда пойдем?

— Да почти что к Горбатому мосту. Там церковь есть — семи, то ли девяти мучеников. Так вот туда.

— В церковь?

— Обязательно. Для явки сейчас лучше места не найти. На улице неспособно, только на ходу прохожих и терпят; остановишься хотя бы и один — того и гляди заберут, а нет — пристукнут. В квартирах опасно стало: охранка очухалась, действует. Рестораны не торгуют. А в церквах — благодать. Попы-то не бастуют, молят о ниспослании. Шпика — за какой надобностью в церковь занесет? Так мы — в притворе, без людности, сойдемся, поговорим и ладно.

Я оглянулся по кривому проулку, которым мы шли. Никого. Приперты ворота и ставни. Синеет поздними сумерками снег.

— В шесть вечерня. Вот мы с Мусей и уговорились. Ей оттуда на Пресню рукой подать. Горбатый мост в двух шагах.

Он тряхнул свертком, который держал в руке.