На крови - Сергей Мстиславский (1928)

— Вавилов! — взрывом криков откликнулись ряды. Над толпой поднялась бородатая, седая голова боцманмата. Я отступил в сторону: Вавилов — член гарнизонного комитета.

Он снял фуражку, помял ее в руках и накрылся.

— Смирно! — вытягиваясь, руки по швам, крикнул рядом со мной матрос. Глаза, как огни. — Смирно!

Вавилов повел взглядом по рядам.

— Братцы, товарищи... Есть ли подлинно на то ваша воля, чтобы стать нам всем за мирскую правду, за обиду мирскую — до последней крови?

— Есть, — прошелестело по рядам. — Есть. Есть.

— А ежели есть — слушать команду. Не на бунт идем, за право, за свое, вступаемся, по божьему и человеческому закону, как воинской части надлежит.

Он резко выпрямился и сдвинул мохнатые крутые брови.

— Боцмана, свисти к десанту! Комендоры и номера — по орудиям! Катера к спуску! По ротам разверстаться. Малые десантные орудия — на катера!

— А меня куда, Вавилов?

Разомкнувшаяся было на разверстку толпа снова сжалась — на спокойный, привычный, далеко слышный по рейду командирский голос.

Без оружия, с георгиевским белым крестом на кителе, заложив руки за спину, капитан стоял в трех шагах от Вавилова. Офицер и матрос в упор смотрели друг другу в глаза.

— Вам бы уйти, господин командир, — глухо сказал Вавилов. — Мы тут, как в светлый праздник, а с вами... как бы греха на душу кто не взял.

— Уйти? С «Громобоя»? Мне? Ты не первый год плаваешь со мной, Вавилов. Были вместе — и в шторм и в бою. Кто видел, чтобы я сошел в бурю со шканцев? Не со мной так говорить, старина.

Тяжкая тишина над палубой. Они стоят попрежнему глаза в глаза.

— Куда вы собрались?

Боцманмат дрогнул скулами и отвел глаза.

— Драгуны бесчинствуют, — сказал он глухо. — Митюгова избили нагайками в кровь.

Капитан пригнулся и шагнул вперед. Руки за спиной дрогнули, выпрямились, сжались.

— В кровь? Моих матросов? Спасибо, Вавилов!

Он обнял рукой боцманмата и обернулся к толпе.

— Спасибо, братцы!

Толпа колыхнулась и застыла. Ближайший боцман, вытянувшись, ответил негромко, уже накатывая усердьем глаза:

— Рады стараться.

Обнявшая Вавилова рука нажала на плечи: он сошел.

Капитан стоял теперь один над рядами.

— Слушать меня! Вы мое слово знаете. На посадку полка надо три часа: через четыре часа драгун не будет в Кронштадте. Ни одного! Кроме тех, из раз’езда: тем место — в военной тюрьме. Сгною их в арестантских ротах. Если мне откажут, — я первый — слышите, — я первый наведу орудия на город. Командирский катер на воду!

Он приостановился, глубоко вдохнул воздух и чеканно бросил команду:

— Вольно! Разойдись по местам.

Матросы, молча, не глядя друг на друга, расходились. На мостике уже блестели снова золотые погоны вахтенного. Подошли кучкой поодаль стоявшие офицеры.

Кто-то тронул меня сзади за рукав.

— Ходу, братишка! Правым бортом, в башню... Ворочай, пока командир не приметил.

Но он приметил. Бритые губы приоткрылись — опять, как при первой встрече — холодной улыбкой.

Он подошел с офицерами. За собой я слышал быстрые уходящие шаги.

— Вы тоже на берег? Если угодно, я возьму вас на свой катер... Берг, прими командование... Я вернусь часа через два. В штабе, думаю, не будут долго ломаться: в сущности, давно пора сменить драгун свежим полком: они и на самом деле разнуздались.

— Укротил-таки, — злобно оглянул Берг быстро спускавшихся по трапу на катер гребцов.

Капитан брезгливо повел плечами.

— Все равно конец. На что они мне — «укрощенные»?..

ГЛАВА III

В НОРКЕ

С капитаном — за весь переход — мы не обменялись словом.