За решеткой - Никки Джеймс

— Ага, — я покачал головой, пытаясь отбросить воспоминание. — Прости. Я ненавижу это слово. Мне даже не нравится повторять его. Так вот, какое-то время я пролежал в больнице. Ножевые ранения, одно из которых требовало операции, трещина в скуле, два подбитых глаза, сломанный нос, швы на губах, побитые ребра. Список травм был знатный. Какое-то время травмы удерживали меня в постели. Когда я смог вернуться к работе, начальник тюрьмы вызвал меня в офис и предложил перевестись. «Небезопасные условия работы», так он выразился. Его моя ориентация не смущала, но он боялся за мою жизнь и не мог обещать, что на меня не нападут снова. Сколько бы мер безопасности ни было введено...

— Может случиться что угодно, — закончил Хавьер. — Да, я такое видел. Как бы надежно ни были изолированы наши ребята в карцере, они славятся тем, что нападают на нас при возможности. А колония общего режима в этом плане еще хуже. Им дается больше свободы. Эти мудаки опасны.

— Да, и именно там я работал в Ай-Максе. В общем режиме.

— Поэтому ты согласился на перевод.

— Ага.

— Но почему в Техас? Должно же было найтись что-то поближе к дому.

— Нашлось, но инцидент на работе разворошил и другие сложности. Еще до ранения у меня имелись затяжные проблемы с бывшим. Иронично, но он ненавидел мою работу и говорил, что это слишком опасно. Хотел, чтобы я уволился. Я расстался с ним, но на протяжении нескольких месяцев он внезапно заявлялся и пытался убедить меня, что мы сможем все наладить. Все хорошо стихло. Я думал, что до него наконец-то дошло. Спустя восемь месяцев после расставания телефонные звонки и внезапные визиты почти сошли на нет.

— Затем он услышал о случившемся в тюрьме, и все началось сначала. Только в десять раз хуже. Каждый день он торчал в моей палате и ныл о моей работе и о том, как он предупреждал, что такое случится. Он любил меня, и может, вот теперь я его послушаю. В любом случае, я не мог оставаться там и опять иметь с ним дело. Так что когда начальник тюрьмы дал мне список мест, куда можно перевестись, я выбрал самое дальнее от дома. Мне было плевать, что это работа в отсеке для смертников. Мне надо было убраться подальше от людей, которые меня знали.

Я поднес бутылку пива к губам и обнаружил, что уже допил, сам того не осознавая. Хавьер забрал у меня пустую бутылку и всучил мне обратно лопаточку для котлет, потому что я в какой-то момент выпустил ее.

— Думаю, надо еще по пивку. Проверь котлеты, пока не сгорели, а я принесу нам по бутылке.

Котлеты были уже готовы. Я переложил их на тарелку и поставил на стол вместе с остальным ужином. Когда Хавьер вернулся, мы наложили еды себе на тарелки и уселись на садовые стулья, чтобы поесть. Мы долго наслаждались едой в тишине. Я не хотел вываливать все свое прошлое на Хавьера в первый же вечер общения вне работы; это само слетело с языка.

Хавьер доел свой бургер и отставил тарелку в сторону, затем поднял бутылку пива.

— За новые начала. Добро пожаловать в Техас, в Полански и в отсек смертников. Я постараюсь сдержать Мелани, пока ты не освоишься. Похоже, свидание вслепую — это последнее, что тебе сейчас нужно.

Я усмехнулся и чокнулся с ним бутылкой.

— Спасибо. Пожалуй, ты прав.

Следующие несколько часов мы потягивали пиво и беседовали, пока солнце садилось, а температура опускалась до терпимой. Мы обсуждали спорт — Хавьер пытался убедить меня, что переезд в Техас автоматически делал меня фанатом «Ковбоев», нравится мне это или нет. Мы поговорили о различиях жизни на севере и юге. Мы говорили о музыке, сериалах, фильма, книгах и будущих планах Хавьера с его девушкой. Мы также немного затронули тему семьи, но в итоге перешли на обсуждение работы, поскольку это было общей темой для нас обоих.

— Ты уже работал с Эзрой? — спросил Хавьер, сняв солнцезащитные очки и положив их в стороне. Солнце почти село, и они больше не были нужны.

— На этой неделе. Мы вместе сопровождали.