За решеткой - Никки Джеймс

Из камеры Б19 донесся раздраженный вздох, и я усмехнулся. Одна из вещей, которую я узнал, работая в этой секции — это нетерпеливость Джеффа и то, как он беззастенчиво чесал языком, выражая свое возмущение.

— Не называй меня Джеффи, чувак. Ненавижу такое дерьмо, бл*ть.

— Не называй меня белым мальчиком.

— Мудак, — но это оскорбление сопровождалось смехом, так что я знал, что Джефф просто треплет языком как обычно.

Я отстегнул рацию, направляясь к лестнице, ведущей вниз к следующему ряду.

— Энсон Миллер, табельный номер 26903, докладываю об отсеке Б, секции Б, рядах 1 и 2. Здесь все хорошо.

Последовал статический шум, затем ответ:

— Принято, 26903, спасибо.

Я сбежал вниз по стальной лестнице, топот моих ботинок разносился и отдавался эхом от бетонных стен. Джин Дэвис, мой напарник этой ночью, встретился со мной внизу лестницы. Он был невысоким азиатом лет сорока пяти. У него была заразительная улыбка (когда она все же проступала на лице) и устрашающая манера держаться по меркам того, кто ростом доходил мне до плеч. Ранее я встречался с ним один раз, когда знакомился с правилами сопровождения заключенных, но это первый раз, когда мы официально работали вместе. О нем у меня сложилось хорошее впечатление, в отличие от Эзры.

— Ты доложил о своем пересчете? — спросил он.

— Ага. Все тихо.

— Идеально. Крикни «отбой» ровно в одиннадцать и выруби выключатель на дальней стене. Практически у всех у них есть альтернативные источники света, и они ложатся позже. За это не полагается наказания, пока они соблюдают тишину. Ночные смены просты, приятель. В основном пересчеты каждый час и расхаживание туда-сюда, пока ноги не устанут. Не засыпай, ибо за такое сразу выпрут.

— Понял. Мы берем себе каждый по секции и встречаемся тут после пересчета, чтобы свериться?

— Я так работаю. Некоторые другие парни полночи болтают на лестнице, но если Рей такое засекает, он сердится.

— Справедливо.

— Но если возникнет проблема, кричи или доложи по радио. Такое случается, но редко. Честно говоря, нам досталась хорошая секция для ночных смен. Здесь мало что случается.

— Звучит отлично. Я позову, если будут проблемы, — я стукнул по металлическим перилам, заставив те лязгнуть. — Встретимся через час.

— Ладненько.

Мы оба разошлись в разные стороны. Я вернулся к камере Джеффа, потому что обещал выслушать его после того, как закончу с пересчетом. Глянув на часы, я увидел, что до отбоя еще двадцать пять минут, так что у меня предостаточно времени, чтобы выслушать его жалостливую историю, к чему бы она ни сводилась.

У Б19 я заглянул через одно из боковых окон и увидел, что Джефф сидит на кровати, задрав ноги и скрестив руки за головой.

— Что такое, Джефф? — позвал я, стукнув один раз.

Он вскочил и приблизился к двери камеры.

— Тебе надо раздать нам бланки для покупок в магазине для заключенных. Нам их сегодня не дали, а товары привезут завтра после обеда. Это несправедливо, чувак. Мы ничего не сделали, чтобы нас лишили права на покупки.

— О чем ты говоришь? Почему вы не получили бланки?

Возможность купить что-то в магазине для заключенных давалась каждые четырнадцать дней и была важной частью расписания этих ребят, если только они не получали наказания за плохое поведение. Они могли приобрести туалетные принадлежности, марки для писем, дополнительные продукты и всякие вещи, начиная от принадлежностей для рисования и заканчивая запасным нижним бельем. Накануне они получали бланки, ставили галочки напротив вещей, которые хотели купить (в рамках установленного бюджета), затем эти бланки собирались и обрабатывались.

— Мы их не получили, потому что днем работал Надзиратель Засранец, и он думает, что забывать про такое дерьмо — это типа весело. Он знает, что если бланки не заполнены, то мы в этот раз нихера не получим.