За решеткой - Никки Джеймс

В то же время дни пролетали мимо, и время утекало быстрее, чем я осознавал. Слишком быстро. Я волновался, что мы не успеем подать апелляцию вовремя. Я волновался, что ее отклонят. Я волновался, что наступит девятнадцатое января, и мой мир будет разрушен.

Мы с Джаленом несколько раз говорили по телефону. У меня не было новостей, но наше обоюдное беспокойство о Бишопе позволило нам образовать дружескую связь. Я никогда не признавался, что мы с его братом не просто друзья, но Джален знал. Он также часто говорил о Дрейке, и думаю, он подозревал, что я тоже знаю его секрет, как бы тщательно он его ни скрывал.

Однако он был далек от готовности признаться в этом.

Он все равно отказывался навестить брата.

— Это признание поражения, — сказал он мне по телефону. — Если я поеду, то как будто объявлю его смерть неизбежной.

Мы спорили. Он стоял на своем.

Я ничего не мог поделать.

Четырнадцатого января, чуть позднее восьми утра, звонок телефона выдрал меня из кошмарных снов. Я проснулся, запутавшись в одеяле, дезориентированный и неспособный понять звук, который заполнил ранее тихую комнату.

Определив его источник, я поспешил ответить. Мгновенная паника едва не задушила меня, когда я увидел, что это звонят из адвокатской компании.

— Алло, — прокаркал я хриплым со сна голосом.

— Энсон Миллер?

— Он самый.

— Синтия Беллоуз, — мой позвоночник резко выпрямился, и я сел. — Я хотела сообщить, что я подала апелляцию. Они понимают срочность дела, поэтому оно будет поставлено вверх очереди и по возможности рассмотрено наперед остальных.

— И что вы думаете об этом?

Последовала пауза, и мои внутренности превратились в жидкость.

— Я сделала все, что могла. Я изложила весомые аргументы и сделала опору на фактор срочности, чтобы заручиться сочувствием. Я полагаюсь на свою репутацию и надеюсь, что это приведет нас к следующей фазе.

— Хорошо. Как скоро мы узнаем результат?

— Через два или три дня. Они мне позвонят, когда будут готовы выслушать апелляцию... если захотят ее выслушать, конечно. Сторона обвинения будет не в восторге от таких сроков. Они попытаются пресечь нас на основании того, что у них не было времени подготовиться.

Все выходило впритык. Три дня — это уже семнадцатое. Они будут готовить его к переводу в Хантсвилль, на место казни.

— А если они выслушают апелляцию, сколько времени уйдет на принятие решения?

— В данном случае мы попробуем уложиться в одну сессию и позволить судье решать. Максимум две сессии, при условии, что обвинение не попытается нам помешать.

— Ладно.

— Когда я узнаю, вы тоже узнаете, мистер Миллер.

— Спасибо вам. За все. Я понимаю, вы не обязаны это делать, но вы даже не представляете себе, как я это ценю.

— Поблагодарите меня, когда я выиграю апелляцию. Я буду на связи, — она повесила трубку, не прощаясь.

Синтия была той женщиной, которая ненавидит проигрывать, и это заметно. Взяться за дело без гарантированного результата ей было явно непросто. Она пребывала на взводе, как и я сам.

Я плюхнулся обратно на кровать и посмотрел в потолок. Мне надо позвонить Джалену и дать ему знать, но сначала мне было нужно, чтобы Хавьер передал сообщение Бишопу.

Я позвонил по его номеру.

— Я тебя ненавижу, — пробурчал приглушенный голос.

— Я тебя разбудил?

— Да.

— Апелляция подана. Они ускорили процесс, чтобы мы смогли получить ответы.

Хавьер молчал.

— Ты можешь ему сказать? — спросил я.

— Я ему скажу. Как у тебя дела?

— Не очень.

— Так и думал. Ты хоть ешь?

— Ага.

— Мелани сказала, что когда она видела тебя в последний раз, ты показался ей похудевшим. Она сказала, что ты врешь как дышишь и вешаешь мне лапшу на уши.

— Скажи Мелани, что я ценю ее заботу, но я в порядке. Когда у тебя смена?

— После обеда. Не волнуйся, я ему передам.

— Спасибо.