Папа есть, нужна Любовь - Татьяна Любимая

Тася усаживает меня к бортику, папу — рядом со мной, сама устраивается у меня на коленях. Вроде бы все новости рассказала, теперь только ждет поездки, крутит белокурой головкой.

Наши с Тимуром плечи и бедра прижаты друг к другу. Настолько близки мы еще не были. Это нервирует меня? Прислушиваюсь к себе — нет. Наоборот — приятно. И вообще чувствую себя озабоченной. Мне мало контакта.

Паровозик, качнувшись, трогается. Вершинин разворачивается полубоком, кладет руку на спинку позади меня.

Мы становимся еще ближе. Он как будто проверяет границы дозволенного.

Но сегодня я слабая женщина, которой нужно мужское внимание, тактильная близость, тепло, нежность.

А еще во мне проснулся эгоизм. Я хочу показать Тимуру, что я лучше Елены. И для его дочки, и… для него тоже.

Да, я хочу свести его с ума. Борис занижал мою самооценку, с Тимуром все наоборот.

И я позволяю ему эту близость.

Пользуясь случаем, втягиваю в себя аромат его парфюма. Вкусный.

Не могу понять, у мужчины в лифте такой же был или другой. Не помню.

Может, хватит уже гадать?

Спросить язык не поворачивается. Если сам не сказал, значит, не он.

— Ни разу не каталась на паровозике, — признаюсь с улыбкой.

— Ты что, никогда не была маленькой? — разворачивается ко мне малышка. Глазищи — на пол — лица.

— Была. Просто, когда я была такой, как ты, на месте этого парка был пустырь. Потом я выросла, тут построили парк, сделали аттракционы, но покататься на них так и не получилось.

— С нами катайся.

— Хорошо.

На секунду встречаемся глазами с Тимуром.

Не против?

Нет, — вижу ответ на его лице.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает, пока Таечка отвлеклась.

— Уже хорошо, спасибо.

— Прости, я видел в ресторане, что тебе плохо, должен был настоять, чтобы вызвать скорую или увезти тебя самому.

Он в самом деле винит себя.

— Все обошлось, правда, — дарю ему мягкую улыбку. — Спасибо за заботу.

— Я передал тебе цветы и записку. Получила?

— Вика, моя подруга, принесла мне розы. До нее утром были герберы, от кого — неизвестно.

— Герберы мои. Я их просил передать тебе. Лично хотел принести, но меня не пустили.

Судорожно вспоминаю момент, когда медсестра Мария пришла ко мне с букетом. Я рассматривала цветы, крутила его в руках, дышала ароматом.

— Записки не было… Что там было написано?

— Что я… — он опускает взгляд на мои губы. — Что мы с Тасей ждем твоего звонка.

— Я потеряла визитку, — тоже залипаю на его губах. — Пыталась вспомнить номер, что мне Тася говорила, звонила, но постоянно попадала не туда.

— Значит, ты мне звонила?

— Звонила. Мне нужно было тебя предупредить.

— О чем?

— Любовь, мы тебя тут пелвый лаз с папой увидели! — подпрыгивает на моих коленях Таечка, прерывая наш с Тимуром разговор.

Перевожу взгляд в направлении ее указательного пальчика.

Дорога?

— Ты с тем стлашным дядькой в машине сидела, потом от него убежала, а я тебя нашла.

— Правда? — поворачиваюсь снова к Тимуру. — Вы видели, как мы ссорились?

Не лучший момент для первого впечатления.

Моргает ресницами.

— Я тебя искал. Потом, — добавляет глухо.

— Зачем?

— Понравилась.

— Да — да, Любовь, ты нам понлавилась. Мы тебя тут каждую субботу ждали, ждали, ждали…

— А потом ты нашла мою дочь…

— И я вам разонравилась? — шутливо спрашиваю. Но в груди неприятно колет. Тогда Тимур узнал, что у меня муж. А теперь плюс ко всему я беременна.

Мне нужно признаться, что я беременна не от Бориса. Что я не знаю, кто отец моего будущего ребенка.

Но я не могу.

Не могу позволить себе упасть в глазах Тимура. Они такие искренние.

Боюсь осуждения, презрения с его стороны.

Мужчины полигамны. Их измены чаще всего оправданы.

Женскую измену я не приемлю, хотя изменила сама.