Папа есть, нужна Любовь - Татьяна Любимая

— Папочка, севодня Любовь плидет? — задирает головенку моя козочка, остановившись перед мной. А то прыгала вокруг, коротая время до встречи. Я не говорил, что Люба в больнице, чтобы не переживала.

Снова смотрю на часы. Уже, наверное, ждать не стоит.

— Не знаю, котенок. Возможно, у нее дела. Хочешь вату или сок? — перевожу тему.

— Нет, — садится на краешек лавочки, опустив плечи и надув губы. Расстроилась.

— А дома Кузя скучает… — закидываю удочку, чтобы дочь переключилась и запросилась домой к своему другу.

Кузьма подрос, обнаглел, сожрал мои домашние тапочки, кучу другой обуви, несколько Таськиных игрушек и коврик в ванной. Но это от скуки. Когда мы дома, он хвостиком бегает за дочкой, звонко лает и смешит мою малышку, таская в зубах какую — нибудь вещицу.

— Здравствуйте, Тимур Александрович! — сзади.

Мысленно закатываю глаза. Следит она за мной, что ли? На работе проходу не давала, теперь тут. Я думал, после ресторана будет сидеть ниже травы, тише воды, но ее хватило ровно на день. Потом опять — взгляды, вздохи, намеки.

Осмелела еще и потому, что прямой связи с делишками Бориса не нашли, даже как свидетеля привлечь ее не можем. Поэтому Зайцева продолжает работать и делать вид, что ничего не происходит. Но по моей инициативе мы перешли снова на официальный тон и на вы. Для субординации.

— Здравствуйте, Елена, — оборачиваюсь.

Шорты сегодня до середины бедра. Ноги бесконечные, загорелые. Короткая майка-топ, в пупке блестит голубым камушком пирсинг в виде капельки.

Поднимает солнцезащитные очки выше лба.

— Я так рада вас видеть! — улыбается во весь рот мне и Тасе.

А мы нет!

Таська настораживается и смотрит на Елену неприязненно.

— Гуляете? Погода сегодня потрясающая!

— Гуляем, — цежу сквозь зубы.

Ее общество мне в тягость. Я еще не забыл ее пьяные выходки там, в ресторане и после, у меня дома.

— А я одна, — улыбается еще шире. — Подругу звала, но она не смогла.

Вот и наша подруга, видимо, не может…

— Жарко как, — девушка обмахивается ладошкой, переминается с ноги на ногу, — а пойдемте есть мороженое? Вот там большой выбор шариков, — машет в сторону ларя под большим зонтом. — Таисия, ты какое мороженое больше любишь? Пойдем выберем самое вкусное?

Бросаю взгляд на дочь — хочет?

Сидит насупившись, косится исподлобья на Елену.

— Спасибо за приглашение. Но нет.

Демонстративно смотрю на часы. Мы с этого места уйти не можем, но Зайцевой тут делать нечего.

— Вы кого — то ждете? — угадывает навязчивая дамочка.

— Ждем.

— Тимур, — приближается, глядя прямо в глаза. Вторгается в личную зону. Вижу в ее зрачках что-то наподобие отчаяния, — прости меня, пожалуйста, за все. Я некрасиво себя вела… Может быть, попробуем заново?.. Я обещаю…

— Идите, Елена, — прерываю пламенную речь, не скрывая раздражения. — Нам с вами не по пути.

— Ладно, — с неохотой отступает назад. Глаза на мокром месте, — простите еще раз… Ой!

Внезапно Елена рывком вперед падает мне грудь. По инерции хватаю ее за талию. Голая кожа кипяток. Ее руки у меня на груди.

— Сорян, пипл! — отъезжает от нас мальчишка на роликах. Не справился с ними и врезался в девушку.

— Тимур Александрович… — Зайцева поднимает на меня распахнутые голубые глаза. — У вас такая хорошая реакция… Вы меня спасли. И руки у вас такие сильные…

Снова здорова. Ведь ушла почти, а теперь прилипла, не отодрать.

— Любовь! — радостно вскрикивает позади меня Таська.

О черт!

Отдергиваю руки от чужой талии, отпихиваю от себя. Дочь несется мимо меня к той, которую так ждала.

А-а-а, я тоже хочу!

— Здравствуй, Таечка, — присев на корточки, Люба обнимается с моей дочкой. На меня намеренно не смотрит. Но мне кажется, в интонации были вибрирующие ревностные нотки.

— Любовь, мы тебя заждались! — Таська звонко верещит, чем вызывает у Любы добрую улыбку.