Данте - Сэди Кинкейд

Руки на мне. На моем затылке. В моих волосах. Удерживает меня. Мое лицо прижато к грязному полу, и я задыхаюсь, вдыхая его.

Теперь они смеются:

— Просто поторопись, трахни ее уже снова. Моя очередь. Ты был с ней целый час.

— Нет, — умоляю я, кашляя от грязи, застрявшей у меня в горле. — Пожалуйста…

Они смеются еще громче, когда боль пронзает все мое тело, когда он снова овладевает мной.

— Нет! — я кричу громче.

Так громко.

Мой крик эхом разносится по комнате, когда я подскакиваю на кровати, мои волосы и одежда прилипли к телу:

— Нет, — снова кричу я, потому что не знаю, где я.

Затем меня окутывает тепло, и знакомый запах успокаивает меня. Я укрыта мягкой кожей и твердыми мускулами, когда он крепко прижимает меня к своей груди.

— Все в порядке, vita mia, — шепчет мне на ухо мягкий, успокаивающий голос. Это сон? — У меня есть ты. Ты в безопасности.

— Где я? — я хнычу в темноте, поскольку мой разум остается затуманенным сном и монстрами.

— Ты дома. В нашем доме. В нашей постели.

— Данте, — шепчу я, делая глубокий вдох, который наполняет мои легкие. Я не задыхаюсь. Это значит, что я здесь, а не там.

— Шшш, котенок. Здесь только ты и я. Никто не причинит тебе вреда, — шепчет он, ложась, и тянет меня за собой, пока я не сворачиваюсь калачиком рядом с ним, а его огромные руки не обвиваются вокруг меня.

Он гладит меня по волосам, шепча что — то по — итальянски, от чего тепло разливается по моим костям. Но, несмотря на это, я дрожу в его объятиях. Мне так холодно.

Он нежно целует меня в лоб:

— Я скоро вернусь, хорошо?

— Хорошо, — бормочу я, все еще затуманенный сном.

Он встает с кровати. Свет из ванной придает стене, на которую я сейчас смотрю, мягкое свечение. Несколько секунд спустя оно исчезает. Данте кладет что — то на кровать, а затем включает лампу на ночном столике, прежде чем сесть рядом со мной.

— Иди сюда, котенок, — мягко говорит он, откидывая одеяло и беря меня за руку.

Я позволяю ему поднять меня в сидячее положение. Он убирает мои влажные волосы со лба, собирает их в хвост и закрепляет резинкой для волос.

Затем он тянется к краю моей футболки.

— Подними руки.

Я моргаю, глядя на него. Сейчас я полностью проснулась, но не уверена, что сейчас подходящее время для этого.

— Твоя одежда мокрая, Кэт, — указывает он, и я натягиваю свою промокшую футболку. — Ты не сможешь согреться в мокрой одежде.

— О, — отвечаю я, все еще чувствуя себя ошеломленной, когда шепот моего кошмара танцует на краю моего сознания. Это был один из худших кошмаров, которые у меня когда — либо были. Это было так ярко. Это было так реально. Потому что это не просто сон, а живое, дышащее воспоминание.

Я поднимаю руки над головой, и Данте стаскивает с меня футболку. Оно прилипает к моей влажной коже, сопротивляясь, но как только оно оказывается у меня над головой, он бросает его в корзину для белья, прежде чем поднять то, что он положил на кровать минутой ранее. Он разворачивает огромное серое полотенце и оборачивает его вокруг меня. Оно пушистое и теплое, отчего мне так приятно, что я прижимаюсь щекой к мягкому хлопку и улыбаюсь.

Данте опускается на колени и залезает под полотенце, не расстегивая его. Он находит пояс моих трусиков и стягивает их с моих ног, прежде чем бросить их в том же направлении, что и мою футболку. И когда он заканчивает, он наклоняется, чуть приоткрывая мое полотенце, но этого достаточно, чтобы мельком увидеть мой раздутый живот. Затем он нежно целует обнаженную кожу, прежде чем прошептать что — то, чего я не понимаю, хотя я улавливаю слово "мама", и это заставляет меня улыбнуться.